— Пойдем и мы. Хватит расслабляться, нас ждут и люди, и дела.
Он глубоко вдохнул, резко выдохнул и размашисто зашагал к форту. Догнав солдат, тащивших контуженного, он подхватил счастливчика за ногу. Подоспевший Фима — за другую и так впятером они подошли к форту. Здесь скопилось уже два десятка человек под охраной четверых бойцов из гарнизона. Женя на секунду остановился, посмотрел на них, черных и белых, стоявших и сидевших вперемешку, и вошел в ворота.
В форте было людно и шумно. Никто не спал, по двору то и дело пробегали посыльные с поручениями, на ходу приветствуя своего командира. Женя поднялся в башню, к узлу связи, ставшему на время штабом. Здесь вовсю распоряжался довольный, как слон, Касаткин.
— О, Михалыч! Здорово!
Он крепко обнял Женю.
— Все, все получилось, до самых мельчайших мелочей. Только что говорил с Бероевым, Руслан прыгает чуть не до потолка, командор тоже ходит как именинник. Мало того, что такое пополнение матчасти, так есть еще и весомые пленники, я бы даже сказал, очень весомые. К Синему на уголь вон целая армия набралась.
— Ты про израильтян уже знаешь?
— Нет. А что там с ними?
— Шестеро солдатиков из ЦАХАЛа, русских евреев, бывших эмигрантов, скрутили своих ортодоксальных командиров и сидели на просеке с плакатом «Ждем Юджина». Командиры сейчас в Сибири, а сами бойцы здесь, в форте. Кстати, я из них команды в «Ганомаги» набирал, нормально отработали ребята.
— Ух ты! Везунчик ты, Женька, тебе ништяки сами в руки падают. Ушел отвести на место эфиопов, вернулся с кучей трофеев, да еще и без малого десяток людей привел. Я девчонку эту видел, Галину. Ты в курсе, что она каратистка?
— Нет, не успел толком поговорить.
— Черный пояс. Она куртку сняла — от такого зрелища все мужики челюсти пороняли. А где еще один?
— А хрен знает. Ты понимаешь, он по дороге, пока сюда шел, ништяков понаходил, трофеев набрал, пару эфиопов уронил — вроде бы, молодец. Индикатор, кстати, нашел. Но жизненная позиция у него поганая: куркульский хатаскрайник. Я предлагал ему поучаствовать в заварушке — за плату, естественно. Но он отказался. На эмоциях, конечно, отказался, но тем не менее.
— Индикатор нашел?
Касаткин из всей Жениной речи, казалось, услышал только это.
— А где он?
— У него, конечно. Не стану же я отбирать его силой, да еще и на глазах у всех. Предложил ему хороший обмен, объяснил все расклады по шарику, но все бестолку. Куркуль он. Это, кстати, не я, это Галка так его назвала.
— И ты отпустил человека с индикатором гулять по лесу, полному разбежавшихся эфиопов?
— Да не мечи ты икру, Петрович. До утра твои эфиопы будут сидеть под кустами, как мыши, а потом потянутся, кто уцелел, в Аддис-Абебу. Ну, или в Стокгольм. А он помается, да и придет. Не сюда, так в Сибирь. Но я так думаю, что придет он сюда, все же до Сибири в разы дальше. Ну и кроме того, он вооружен, стреляет неплохо, так что отобьется. И еще мне кажется, что на распутье он. На нервах, на эмоциях решение принял. Пусть остынет, пусть посмотрит, пусть с людьми поговорит, а там, глядишь, и бесплатно этот шарик отдаст. Но тут уже я его за просто так не возьму, ибо обещал.
— Психологом заделался? Ну-ну.
— Поспорим?
— На что?
— На традиционное. Проигравший кукарекает под столом.
— А давай. Ну, а теперь — о деле.
— А что у нас с делами?
— Нужно врача раненым.
— А что, — Женя встрепенулся, — кого-то задело?
— Да нет, свои все целы. Я про пленных.
— А-а, я уж было испугался. Скажи Гришке, пусть займется перевязками. Тяжелых — в форт, в подходящий каземат с крепкими дверями и хорошими замками. Что там с племенем?
— Сидят.
— Утром выгоню на все четыре стороны. Пусть валят нафиг. Кстати, как ты их победил?
— Это благодаря нашему профессору. Голдбрейх подсказал один простой, но эфективный рецепт: смесь углекислого газа и диэтилового эфира. Быстрое и безвредное усыпляющее средство. Две минуты отключки и полчаса до полного восстановления мышечного контроля. Я думал понести им ужин и распылить газ, но они сильно помогли, давай сами в форт ломиться. Я их и впустил. Четверых боевиков разоружил и упаковал, а остальных закрыл в свободном подвале. Туда им дал свет и еду. Сидят тихо, не буянят.
— А мои как?
— Да нормально. За вас переживали сильно. Потом, когда к вечеру пришли Григорьев с Ильей, подуспокоились. Ты где, кстати, столько осветительных ракет набрал?
— Да в «Ганомаге», в том, что в локалке стоял. Они, видать, каким-то боком в комплектацию входили.