– Эх, похоже, здесь будет глухо… – раздалось из затемненного угла.
Я вздрогнула и оглянулась.
– Кто здесь?
– Тихо, – из тени вышла женщина в строгом костюме и белокурым «карэ», она сжимала губами сигарету, но все же умудрилась улыбнуться.
Я ее узнала. Эта женщина тоже была журналисткой. Мы перекинулись с ней парой слов сегодня на скандальной вечеринке.
– Я здесь инкогнито, – она усмехнулась и протянула мне руку, – Мы ведь официально не знакомы? Инга Реймс, газета «Отдых».
– Очень приятно, – я пожала ее протянутую руку, – Саша Фиалкова, журнал «Карнавал».
– Недавно работаешь? – догадалась Инга.
– Да…
Неужели моя неопытность так бросается в глаза?
– Тогда как, черт возьми, тебе удалось раздобыть Теряева для прикрытия?! Мне едва удалось подкупить официанта! – женщина грубо засмеялась.
К моему удивлению, я испытала острую симпатию к этой странной коллеге.
– Он мой босс, – улыбнулась я, – «Карнавал» его журнал.
Инга нахмурила брови.
– Ах, да. Кажется, я слышала что-то… Зачем журнал, когда есть нефть, алмазы и акции газовой компании? – женщина затянулась сизым дымом, явно не ожидая от меня ответа на свой вопрос, и выпустив клуб дыма, произнесла, – спроси у него как-нибудь. Вдруг скажет? Не бойся, за идею я с тебя денег не возьму.
Инга сделала еще одну затяжку и откинула сигарету.
– Не дрейфь, девочка. Новые лица в их кругу не любят. А уж таких как мы – подавно. Тебе повезло, что Теряев взялся тебе помочь…
Я насторожилась. Только бы ее рассуждения не натолкнули ее на опасные для меня мысли… Хотя, она конечно, права.
– А ты не из разговорчивых, да? – Инга снова усмехнулась и шагнула к двери.
– Спасибо вам, – зачем-то сказала я прежде, чем женщина покинула террасу.
Инга устало от меня отмахнулась и скрылась за дверью.
Я снова осталась одна. Меня обступила темнота и стало не по себе. Нужно вернуться в зал. Вдруг там произойдет нечто, что будет интересно читателям нашего журнала?
Я вышла в длинный коридор, и вдруг поняла, что понятия не имею, с какой стороны пришла, и куда лучше идти.
Я заглядывала в каждую дверь, но казалось, только больше путалась. До меня не доходили ни звуки музыки, ни голоса. Где же они все?
Я распахнула очередную дверь, вместе с легким хлопком, который заставил меня пораженно замереть.
Красные, кровавые хлопья вместе с чем-то серо-зеленым оросили тяжелые занавески на окнах, обивку дивана и забрызгали блестящий стол.
Крупное тело на стуле обмякло, низко свесив прострелянную голову.
Человек в черном фраке, лицо которого скрывала маска, опустил пистолет и взглянул на меня.
Меня буквально сорвало с места. Почему я сбежала? Всего секунду назад, мне казалось, что ноги отнялись, а теперь я поспешно улепетываю, оглядываясь то и дело.
Я бежала, спотыкаясь, по длинным коридорам, и широким лестницам, прислушиваясь к возможной погоне. Послышались легкие звуки музыки. Я замерла у спасительной двери и медленно оглянулась. Меня никто не преследовал. Проходящий мимо официант настороженно на меня взглянул и открыл мне двери в зал.
Я вернулась к людям. Здесь по-прежнему царила легкая скука.
Господи, здесь не менее сотни мужчин в черных фраках!
Убийца меня видел. Кому так хладнокровно вынесли мозги в разгар вечеринки?
Я содрогнулась, и снова осмотрелась. Как я пойму, когда убийца решит ко мне подойти? Или он подождет, когда я останусь одна?
– Куда вы пропали? – Теряев появился из неоткуда и обеспокоенно взглянул на меня, – Что случилось? На вас лица нет…
– Пожалуйста, давайте уйдем… – взмолилась я.
Громкий женский вопль заглушил музыку. Гости удивленно обратили свои взоры на дверь, которая через секунду с громким стуком распахнулась и в зале показалась Стефания Васильевна. Ее глаза, широко распахнуты и полны ужаса, лицо скривилось в гримасе, женщина, дрожа всем телом, окинула безумным взглядом толпу и закричала:
– Кто-то убил Филиппа!
9
Милиция позволили нам уехать только через несколько часов допросов. К этому моменту я готова была просто в обморок грохнуться. Теряев настороженно за мной наблюдал, и поспешно вывел из зала, едва это было позволено. Наверняка, он догадался, что я что-то знаю, но ничего не спрашивал.
Едва мы сели в машину, я начала дрожать. Мне никак не удавалось забыть светло-желтые занавески, что в мгновение ока окрасились кровью.