Я так и уснула с мыслью о времени.
Мне холодно.
Я медленно возвращаюсь в реальность. Разлепила глаза.
Олега в машине не было. Он стоял поодаль, облокотившись о перила причала реки, и смотрел вдаль. Теряев выглядел таким расслабленным и умиротворенным, что я даже позавидовала. На нем была только футболка с короткими рукавами, а ему хоть бы что! Я проследила за его задумчивым взглядом. На другой стороне реки, за кронами деревьев, и расступающимся туманом, небо меняло цвет, медленно превращаясь из серо-голубого в розовато-оранжевое. Солнце просыпалось.
Где это мы? Что это за река?
Темная вода мерно текла вперед, переливаясь в лучах восходящего солнца. Туман окутывал причал. Стояла невероятная тишина.
Я достала из сумки толстовку, и поспешно натянула ее на закоченевшее тело. Ежась, протерла лицо влажной салфеткой, и выбралась из машины.
Теряев удивленно оглянулся.
– Проснулась? Как чувствуешь себя?
– Отвратительно… Что это за место?
– Это вам паром нужен?
Я оглянулась на чужой голос. Со ступенек, ведущих на паром с причала, на нас взирал хмурый, небритый мужчина, в несвежей кепке.
– Как вы относитесь к речной прогулке? – спросил Олег, и не дожидаясь моего ответа, подхватил за руку и увлек к парому.
Я подалась, заинтригованная. Прогулок на пароме в моей жизни прежде не было.
Хмурый мужчина оказался капитаном судна, и довольно вежливо помог мне взобраться на борт, вместе с Олегом. Затем мужчина исчез, а еще через несколько секунд паром завибрировал, зарычал двигателем, будто просыпаясь от долгого сна.
– Может кофе? – заполняя неловкую паузу, осведомился Теряев.
Кофе? Звучит отлично. Холод и сырость пробирали до костей. Я кивнула. Олег улыбнулся и ушел.
Я осталась одна, и осторожно вдохнула насыщенный речной воздух. Встречать рассвет на реке. Очень красиво!
Я подошла к борту и облокотилась на поручни. Черная вода бурлила, облизывая белоснежное тело парома. Ветерок набирал силу, отбирая остатки тепла.
Первые, робкие лучи солнца совсем не грели, а только дразнили. От очередного порыва я вздрогнула, и неожиданно для себя почувствовала, как горячая грудь прижалась к моей спине, а крепкие руки вытянулись вдоль моих, обхватив посиневшие пальцы в свои ладони, отдавая тепло.
Меня обдало жаром. Я тут же позабыла о боли и холоде, едва услышала, как бьется его сердце.
– Так лучше? – тихо спросил Олег.
Я едва заметно кивнула, понимала, что совершаю ошибку, что не следует показывать свою слабость, позволять ему быть нежным со мной…
Мне слишком грустно, холодно и страшно. Мне нужно, что бы обо мне кто-нибудь позаботился, и согрел своим теплом. И Теряев с этим прекрасно справлялся.
Я не знаю, сколько времени мы простояли так, обнявшись, наблюдая за рассветом. Несмотря ни на что, мне вдруг стало так уютно и спокойно…
Звук шагов заставил меня выскользнуть из теплых объятий.
Улыбчивая женщина поставила на плетеный столик на корме два кофе и тарелку с горячими бутербродами.
Олег поблагодарил хозяйку и пригласил меня к столу. Долго меня упрашивать не пришлось. Ароматы оказались слишком аппетитными.
Я устроилась напротив Теряева, и потянулась за чашкой.
Олег пригубил свой кофе, внимательно на меня глядя.
Что он пытается рассмотреть во мне? Если смотреть слишком долго, у меня на лбу появиться рисунок?
Я поймала взгляд Олега и отпила глоток кофе.
– У меня из головы не выходит твоя татуировка, – обманчиво мягко начал он.
Черт! Как он ее рассмотрел? Я ведь спиной не поворачивалась!
Краска залила моё лицо. Я смущенно заглянула в свою чашку. Меньше всего мне хотелось говорить о моей татуировке. Она не несла в себе особого смысла – всего лишь шалость на первом курсе. Забавно то, что моя татуировка оказалась точной копией по форме и размеру рисунка Олега на шее.
Когда он ее увидел? Как рассмотрел?
– Почему ты выбрала этот знак? – не дождавшись ответа, спросил Теряев.
– Это равновесие, – просипела я в ответ севшим голосом.
– На самом деле вариантов много. Добро и зло, мужчина и женщина, жизнь и смерть… черное и белое, наконец, – Олег коварно улыбнулся, – А что ты имела в виду, когда делала эту татуировку?
Меня так и подмывало узнать, что имел в виду он сам!
– Это равновесие, – упрямо повторила я.