– Саша…
– Ты доволен?
Медсестра удивленно оглянулась при звуках моего скрипучего голоса.
– Саша…
– Его нет. Он погиб. Теперь тебе спокойнее?!
– Прекрати пожалуйста.
– Ты ведь так хотел этого. Чтобы он исчез. Теперь его нет…
– Госпожа Теряева, – вмешалась настороженно сестра.
Его фамилия, словно пощечина, отрезвила меня. Я взглянула на майора.
– Что ты теперь думаешь об убийстве Мазурина и том фото?
Смирнов взглянул на сестру и та деликатно исчезла.
– Теперь все… в другом свете, – тяжело признался он.
– А если я скажу, что знаю, кто убил моего мужа, его первую жену, Мазуриных, Диму и Остроухова? Ты мне поверишь?
Смирнов смотрел на меня так, как подобает смотреть на психически больных людей. Что ж, это и понятно. Именно такая я и есть.
– Почему теперь? Он запрещал?…
Я уничтожающе взглянула на Смирнова.
– Потому что теперь ты не сможешь ни в чем обвинить его…
Мне было больно. Невыносимо больно говорить, а назвать его имя вообще не представлялось возможным.
– Саша… – заметив мое состояние, Смирнов, шагнул, было ко мне.
Я остановила его жестом.
– Ты был прав… Мазурин жив, – не глядя на гостя, призналась я.
– Ты видела его?
– Нет… он не хотел, что бы Мазурин видел меня.
– «Он» – это твой муж?
Я кивнула.
– Он преследовал нас, когда мы возвращались из Сочи…
– Кто убил Остроухова?
– Филипп помогал Мазурину…
Смирнов медленно кивнул.
– Все началось из-за сплетни, – пробормотала я, вспоминая, погружаясь в пучину болезненных воспоминаний, – Меня сразу прозвали любовницей Теряева… и на меня тут же стали наезжать машины, исчезать лифты… подсыпать в коктейли снотворное…
Смирнов молчал, за что я была ему очень благодарна. Он позволил рассказать, все, что я считала нужным.
– Я жила в ожидании его возвращения. И когда мою машину разбили, я не удивилась.... Нашу тайну раскрыли… Возможно, если бы Мазурин знал, что мы женаты раньше, постарался, и дождался, пока я сяду в машину… А может так и задумывалось, просто у него все пошло не так?
– Саша, что ты говоришь?..
– Я говорю, что если он снова ошибся, он должен быть, очень зол…
Когда я высказала вслух свое предположение, я вдруг поняла, что наверняка, права. Я – новая преграда между Мазуриным и его деньгами. Меня это пугает? Вряд ли. Я не боюсь умереть. Но прежде чем умру, я приложу все усилия, чтобы Мазурин не получил ни копейки....
Смирнов внимательно за мной наблюдал.
– Тебе понадобиться охрана, – наконец, сказал он.
Жить под охраной я почти привыкла.
– Мне понадобятся верные люди.
40
Я проснулась рано. Солнце еще не проснулось, а мне не спится.
Какое сегодня число?
В палату вошла новая медсестра. Прежде я ее не видела. Девушка мне приветливо улыбнулась, и поставила на прикроватную тумбочку небольшой поднос, накрытый марлей.
– Доброе утро, – сказала она, – готовы к укольчику?
Я взглянула на медсестру.
Та откинула марлю и взяла готовый, наполненный шприц.
– А где Светлана? – спросила я, кажется ту сестру зовут именно так.
Девушка на секунду замерла, отчего я насторожилась.
– У нее выходной… сегодня, – наконец отозвалась медсестра и склонилась к моей руке.
– Что вы мне колите? – подозрительно спросила я, одернув руку.
Мне отчетливо вспомнилось, что прежняя медсестра всегда вскрывала ампулу с лекарством при мне. Почему же новенькая не сделала так же сегодня?
– Успокоительное, – отозвалась медсестра и решительно потянулась ко мне.
Я резко отшатнулась.
– Принесите ампулу и наберите лекарство при мне! – потребовала я.
Девушка сменилась в лице.
– Вы мне не доверяете? – она казалась оскорбленной.
Мне стало очень неловко, но я подавила это чувство.
– Почему я должна вам доверять? – сварливо осведомилась я, – Вижу вас впервые в жизни.
Медсестра порывисто вернула шприц на поднос, забрала его и покинула мою палату, едва не хлопнув дверью.
Может у меня паранойя? Зачем я обидела девушку? Она ведь ни в чем не виновата, всему виной только я. Я сама.