Смирнов, хмуро поглядывая в зеркала заднего вида, свернул с городской дороги на сельскую. Мне не нравилось настроение майора, и то, как он поглядывал на свой пистолет. Я прочитала указатель, и нахмурилась.
– Сережа, куда мы едим?
– Знаете, что самое забавное, Александра Юрьевна? – встрял Черкасов, прежде чем Смирнов ответил.
Я не посчитала нужным отвечать или задавать наводящие вопросы.
Но следователю это и не требовалось.
– Самое забавное в том, что Романова работала на некие спецслужбы…
Я и Смирнов оглянулись одновременно. Только Сергей еще и пустил пулю в голову следователя.
Я испуганно закричала, и зажмурилась.
Голова следователя откинулась назад, обрызгав кровью сидения и стекло. Теплые капли застыли у меня на лице и прическе.
Смирнов ударил по газам, заезжая все дальше в глушь.
– Сережа, что ты творишь?! Сережа!
Смирнов резко затормозил, я налетела на панель, а тело Черкасова завалилось вперед.
Майор выбрался из-за руля, и обогнув машину, достаточно грубо выволок меня из авто.
50
Нудный писк приборов вернул меня в реальность. Вопреки всему я жива. Зачем?
За осознанием этого факта пришла боль, как необходимое подтверждение. Потом я поняла, что нахожусь в больнице. Кто меня сюда привез?
Обрывочные воспоминания не хотели выстраиваться в калейдоскоп событий. Я вздохнула, и тут же пожалела. Болело все.
Я жалобно всхлипнула от внезапной, ослепляющей боли, и тут же услышала поспешные шаги. В палате кто-то есть?
– Саша? Саша, тебе лучше?
Голос чужой. Может это врач?
– Все в порядке. Она вышла из комы, – отозвался второй, сдержанный голос.
– Саша, если ты слышишь меня, попытайся моргнуть…
Я приподняла и опустила свинцовые веки.
Яркий свет ослепил меня, но тем не менее я решительно заморгала, заставляя глаза привыкнуть, перестать слезиться и скрывать от меня лица тех, кто оказался рядом…
– Она открыла глаза и слышит нас! – произнес Гоша, оглядываясь на мужчину в белом халате.
– Это хороший знак, – отозвался доктор.
– Саша. Ты в больнице. После той аварии у тебя травма черепа, сломаны три ребра, плечо и лодыжка…
– Аварии?
Гоша многозначительно повел бровью.
– Я не сообщал твоим родным, они пока ничего не знают. Я подумал, что без твоего разрешения не стоит им ничего говорить…
– Правильно… – прошелестела я бумажными губами.
– Все что случилось, – прошептал Гоша, склонившись ко мне со стаканом, – держится в строжайшей тайне. Доктор свой человек....
Я взглянула на мужчину, тот кивнул и деликатно вышел.
Гоша заставил меня пригубить стакан с водой.
– Черкасов?
– Ты была в коме неделю. Смирнов пропал без вести. Черкасова обвинили в нападении на тебя и сняли с должности, лишили звания, ему грозит тюрьма. Говорят кто-то в ФСБ посодействовал…
– Но ведь он…
– Официально Мазурин давно мертв, забыла?
Я молча взирала на Гошу.
Как такое возможно, чтобы виноватым оказался совершенно непричастный к этой истории человек?
– Но ведь без моего заявления его не посадят?
– Не посадят, но и в должности не восстановят. Мазурин все продумал!
– Не Мазурин. Смирнов.
– Смирнов? Да нет, то что его тело не нашли…
– Это он сдал меня Мазурину, а сам сбежал.
– Но это....
– Послушай меня внимательно, – проговорила я, с удивлением отметив, что силы мои иссякли, и рука, которой я пыталась взять рукав Гоши, безвольно упала, – Пусть Юра сообщит прессе, что я отправилась в какую-нибудь клинику или психушку. Пусть Смирнов думает, что я при смерти…
– Но ты и так…
– Не перебивай, пожалуйста. Родителям я напишу письмо. Передашь маме лично в руки, хорошо?
– Конечно.
– Кто, кроме тебя знает, что я здесь?
– Черкасов…
– Не страшно. Он теперь не опасен… Обвинение в убийстве Романовой с меня сняли?
– Пока не знаю…
– Все равно… Обязательно подключи всех, кого можешь. Найди Смирнова, Гоша. Мне нужна эта тварь…
– Саша, я не думаю…
– Просто сделай то, что я прошу, хорошо? Сколько у нас людей? Подключай всех. Ментов, прокуратуру, бандитов. Если к тому моменту, как срастутся мои кости, они его не найдут, грош цена таким связям. И кормежка из моего кармана прекратиться.
Гоша округлил на меня свои черные глаза-бусинки.