— А у них одинаковые фамилии? — профессионально интересуется Чурбанов.
— Не знаю, — улыбается Наташка.
Понятно… Что ничего не понятно.
— А мы хотим вас пригласить на новоселье, — заявляю я. — Дату и время мы с вами согласуем, но хотим уже скоро.
— О! Новоселье — это здорово! — радуется Галина Леонидовна. — Да же, Юра? Ты, кстати, наливай ром, пожалуйста. Не забывай. Я вам помогу всё организовать, чтобы было по высшему разряду! Наталья, держись меня, девочка.
Ужин проходит отлично. Все смеются, шутят и радуются жизни. Если честно, один из тех моментов, которые обычно хочется продлить и оставить в копилке приятных воспоминаний.
— Ну что, — говорит хозяин дома. — Время предаться курению сигар и мечтам о солнечном острове!
— Надо туда обязательно съездить! — добавляю я. — Причём, не по работе, а на отдых. Я уже Наташе пообещал, что её туда свожу. Это такой кайф! Белоснежный песок, длинные пляжи, лазурное, нет, бирюзовое море, ароматы тропиков, ром, сигары, лобстеры, горы лобстеров и невероятный оптимизм. Там здорово и при всём моём патриотизме скажу, что ощущения круче, чем даже в Судаке.
Идея заходит на ура. Да! Да! И ещё раз да! Поедем в гости к Фиделю, пока Горбач всё не испортил. Честно говоря, я бы и на Багамы ещё разик смотался, а лучше и не разик. Там мне тоже понравилось. Ну да ладно, отдыхать каждый дурак может, а вот работать… А работать не каждый.
— Юра, пожалуйста, давай только сигары свои с бёдер потных кубинок кури в кабинете, а то я здесь никогда не выветрю этот дух.
— Хорошо, — соглашается Юра. — Мы с Егором уходим в мужской клуб, а вы, пожалуйста, подготовьте десерт.
— Понравилось значит на море бездельничать? — добродушно говорит он, обрезая и поджигая большую и не очень ровную, но максимально натуральную и красивую сигару. — Будешь?
— У меня своя, — отвечаю я. — Поменьше.
Я достаю из внутреннего кармана небольшую фабричную сигару.
— О! Ты же не куришь! — удивляется Чурбанов.
— Так я не в затяг, вы тоже смотрите, не затягивайтесь, а то закашляетесь. Сигары даже Шварценеггер курит.
— Такого негера я не знаю, — отвечает он. — А уж сигары-то не учи курить, дитя моё.
— Понял, — улыбаюсь я. — А Шварценеггер — это спортсмен такой, культурист из Австрии.
— Ладно, рассказывай, что там у тебя за личная просьба, культурист.
— Отец Наташкин. Капитан милиции Геннадий Аркадьевич Рыбкин.
— Так, — выпускает густой ароматный дым Чурбанов. — И что с ним?
Я рассказываю. Подробно и в деталях. И прошу поговорить с главным прокурором.
— Вечно у тебя задачи нетривиального характера, да? Ладно, поговорю завтра… или…
Он открывает блокнот, находит нужный телефон и набирает номер.
— Александр Михайлович, здравствуйте. Это Чурбанов Юрий Михайлович вас беспокоит. Извините, что поздно и дома отвлекаю… Да… Да… Спасибо… Спасибо… У меня к вам просьба. Сейчас не хочу вам вечер рабочими вопросами портить. Можно завтра в первой половине забегу? Буквально десять минут, много времени не займу. Да… Конечно… Вот и отлично. Огромное вам спасибо. В десять тридцать буду у вас. Доброй ночи.
Он кладёт трубку.
— Ну, видишь? На трезвую голову может и не стал бы Рекункову звонить по такому вопросу, но ты же умеешь людьми управлять, да?
— Юрий Михайлович, спасибо огромное, — сердечно говорю я.
— Пожалуйста. Ещё не сделал ничего. Почему этот Кухарчук прицепился к тебе?
— Его ребята накосячили, важного участника операции устранили. А я видел. Вот он и пытался меня приструнить. Даже не приструнить, а устранить.
— А как это ты видел?
Блин, во все подробности я его посвящать не хочу… Ещё, кстати, с Бори надо спросить за хорошего парня, которого он порекомендовал.
— Бандиты по наводке этого важного участника ограбили Мартика, у которого я квартиру купил. Вот я и взялся ему помочь.
Он становится озабоченным, а улыбка обвисает, превращаясь в приклеенную маску.
— Почему ко мне не обратился?
— Да… Прямо в милицию нельзя было, там же доллары. Да и время поджимало, я по горячим следам вроде всё раскрутил. Пришёл за деньгами, а там Кухарчуковские. Они свои вопросы решали. Ну и заволновались, психанули, пальбу устроили.
— Ты издеваешься⁈ — восклицает обалдевший Чурбанов. — Это Марочник что ли? Это они Марочника грохнули? А Четвертного?
— Четвертного мои парни, в порядке самообороны. Он пушку выхватил, хотел в меня шмальнуть.
— Ты точно не издеваешься?
— Нет, Юрий Михайлович. К сожалению, это правда. Мы разошлись, а потом они, видать, боссу своему доложили, его и накрыло. Волной гнева. Он двух людей моих в гостинице завалил и на меня покушался.