Ульрих чуть заметно улыбнулся и стал ей помогать. Когда доспехи оказались на земле, она машинально достала из пояса жгут. Ульрих вопросительно посмотрел на нее:
— Что это?
Она замялась, ища среди известных ей слов зеленого мира подходящие для объяснения. И нашла:
— Тебе на помощь.
И приложила жгут выше раны на его плече.
Он ее понял и не стал возражать. Но, его мысли озарила какая-то догадка, и он внимательно стал вглядываться в ее лицо. Когда она закончила перетягивать раны, он поднял свои железки, обошел ее и направился к Грому. Обнаружив своего коня покрытого на раненных местах медицинскими пленками, он удивился. Обернулся к ней и открыл рот, чтобы задать вопрос. Но, не успел. Она уже ответила, смотря ему в глаза:
— Грому на помощь.
Он в этом не сомневался. Его волновали другие вопросы, но уточнять он ничего не стал. Снял с него седло и положил на землю, рядом с брошенным туда ранее доспехом. Затем он пошел к лошади Ульрике, и снял седло и с нее. Потом он поменял седла, и прицепив к своему седлу доспехи, запрыгнул на лошадь. И стал ожидающе смотреть на Эрту.
Эрта смотрела на него. Она отметила что и его одежда была очень грязна. Отметила характер ран и исходящие от него отвратительные запахи, некоторые из которых ей совсем не хотелось игнорировать. И она отметила то, что если для нее неудобства грязи были пока что только нравственными, то для Ульриха они были физическими и не просто неудобными, а опасными. Сделав несколько шагов к нему и пройдя чуть дальше к лесу, она указала туда рукой. Потом перевела дыхание, и начала выжимать из своего бедного местного лексикона все, на что он был способен. Она не знала, как объяснить мужчине, что надо ехать к воде. Сжав ладони друг в друге и прижимая их к сердцу в умоляющем жесте, она сказала:
— Ульрих, надо в лес. Очень. Ты, я, Гром и лошадь — надо в лес. Очень надо. Там жизнь. Жизнь с неба. Жизнь из земли.
Мужчина обалдело и сосредоточенно смотрел на нее сверху вниз, пытаясь ее понять. Она отчаянно понимала, что говорит совсем не то, что надо. И лихорадочно вспоминала более подходящие слова. И тут ее глаза уперлись в седло. Фляга! Одним прыжком она оказалась возле седла и сняла с него флягу. Затем счастливо открутила крышку и вылила себе на руку чуть-чуть воды. Потом она подняла глаза на Ульриха и указала рукой в сторону водоема:
— Ульрих, надо в лес. Там — вот!
И она протянула ему ладонь с водой. Он понял. Он взял ее за руку с водой и, погружая пальцы другой руки в пленку воды, машинльно сказал:
— ????
— Вода, — повторила она.
Он кивнул.
И тихо повторила еще:
— Надо в лес. Там вода.
И рыцарь опять согласно кивнул, протягивая ей руку, чтобы поднять в седло. Но, она отпрянула и покачала головой:
— Я знаю дорогу. Ты — нет.
Он снова кивнул.
И она пошла в лес. Чувствуя, что он поехал за ней. Через несколько шагов, она поняла, что в поступи идущих сзади лошадей что-то изменилось. Она обернулась. Ульрих спустился на землю и сейчас шел, ведя лошадь Ульрике за повод. Гром шел рядом с ним сам. Она удивилась, зачем он это сделал, ему лучше было бы не идти, а ехать. Она хотела вернуть его в седло, и начала было снова подбирать слова, но потом передумала. Он хочет так — пусть будет так. Она дождалась, пока он ее догонит, и пошла рядом с ним.
Они молча шли по лесу. Ей нравилась эта прогулка. Она почему то не могла найти в своей памяти время, когда она просто так гуляла бы по лесу, не выполняя никакого задания. Тем более по такому доброму, уютному, спокойному и зеленому лесу. В нем было прохладно и тепло, он был очень красивый и сейчас его безветренное безмолвие нарушали только птичьи голоса и их собственные шаги. Она отдыхала, идя по нему. Но, ощущение отсутствия всякой предосторожности и полной безопасности, ощущение необычно обычной прогулки в лесу незнакомого мира, давал ей человек этого мира, идущий сейчас радом с ней. Она была не одна, сейчас она была не пришельцем в чужом мире, сейчас она была гостьей в нем, и ее сопровождал его хозяин. Подчиняясь странному порыву, она поймала ладонь Ульриха снизу своими пальцами и крепко ее сжала. Через некоторое время его ладонь сомкнулась на ее руке. До водоема оставалась еще половина пути.