Его охватывали злость, досада и какая-то странная тоска. Что за тоска он понять не мог, не мог он тосковать оттого, что чудовище, отравившее его жизнь в эти дни, наконец, бесследно исчезло из его жизни. И почему-то он все меньше верил себе, что она чудовище. Он вспомнил, как она ждала его с охоты. И хотя, не мог избавиться от ощущения, что и тогда она ждала не его, но все равно, ждала его возвращения с такими скорбными далекими глазами, что ему тяжело было покидать ее одну, и как она засветилась, увидев его. Она была такой хрупкой в этот момент, как эфемерный туманный цветок, колыхаемый ветром. И ее так хотелось защитить от скорби, но он боялся, что если он коснется ее, то его движение разорвет ее на кусочки, и она исчезнет. Теперь она, действительно, исчезла. И он не знал, что его больше пугало сейчас. То, что где-то она сейчас совсем одна с этой ее появляющейся временами обезоруженной хрупкостью, или то, что она сейчас где-то может убивать много людей, или то, что он не сможет выполнить обещание Мэннингу, или то, что она будет с кем-то еще, также как с ним, возможно даже с тем, кого ночью она пыталась заменить Ульрихом. И он подумал, что неважно чудовище она или нет, она лживая тварь. А этого было достаточно, чтобы его перестали интересовать ее желтые глаза, счастливые ли, печальные ли или еще какие.
Он пообещал себе, что найдет мерзкую ведьму во чтобы то не стало, чтобы выполнить обещание Мэннингу. Но, не нашел даже намека на ее след за пределами поляны. Когда наступила ночь, искать уже было бессмысленно. Утром он доел мясо, порадовавшись своему христианскому милосердию, собрал вещи, в том числе, на всякий случай, и ее вещи. И поехал на дорогу. Там он выбрал нужное направление и отправился в монастырь, отвлеченно обдумывая, каким образом описать ковенту и товарищам последние события, которые с ним произошли. На душе у него было нелегко, но ему было спокойно.
Когда он достиг, наконец, стен монастыря, было уже за полдень следующего дня. Он переоделся, отобедал, пообщался с товарищами, а затем комтур вызвал его к себе. Когда он пришел в советную залу, то увидел там ковент в полном составе и еще несколько сановников. Даже ландкомтур находился сейчас здесь. В зале царило напряжение и растерянность. Ульриха любили и уважали в Ордене, теперь ему грозила виселица. Произошедшее шокировало всех. Насилие не было столь уж великим преступлением, чтобы нести за него серьезную ответственность. Но изнасилована был дочь барона, и этого никак нельзя было замять. Незнакомый ему монах, судя по всему отряженный Орденом на разбирательство его дела, обратился к нему:
— Я отец Вальтер и уполномочен Магистром Ордена, которому сообщили о твоем обвинении, разобраться в случившемся. Нам сообщили, что Аксель фон Мэннинг выдвинул против тебя серьезное обвинение. Его дочь утверждает, что ты совратил ее, обещая оставить служение богу, сложить с себя монашеские обеты и жениться на ней, но затем обманул и бросил. После твоего отъезда, не выдержав позора, который ожидал ее в доме отца, она решила последовать за тобой. В лесу вы встретились. И ты решил избавиться от нее, предварительно еще раз утолив свою похоть. Затем ты бросил ее в лесу. Но, несмотря ни на что она выжила и попыталась добраться до дороги, но там ты опять ее нашел, избил и снова хотел убить. Но, испугавшись проезжающих мимо людей, ты решил отвезти ее к отцу и солгать, что спас ее от злодеев, чтобы не быть обвиненным в ее убийстве.
Ульрих пораженно слушал. Потом спокойно сказал:
— Если я хочу кого-то убить, я его убиваю.
Вальтер обратился к людям:
— Были ли случаи, когда его жертвы выживали?
Все отрицательно закивали головами.
Ульрих продолжал:
— Ее проверили с повитухой. Во время моего отъезда из замка она была девственницей
— Барон утверждает, что повитуха ошиблась.
— Со мной были братья. Они видели, что произошло.
— Да. Об этом нам тоже сообщили. Мы допросили их и верим тебе. Но надо, чтобы поверили и другие. Братья тоже дадут показания на суде, но когда будет точно записано, что кроме тебя больше никто не участвовал в изнасиловании. Сам понимаешь почему.
— Понимаю. Но ничего не помешает ей сказать, что она забыла об этом упомянуть.
— Помешает. Я напомню. Я спрошу, был ли там кто-нибудь еще.
Вальтер задал новый вопрос:
— Братья, которых ты отправил в монастырь, сказали, что вы были не одни. Что с вами была безумная женщина, которую ты взял с собой. По другим сообщениям, эта женщина в приступе безумия убила большое количество людей. Где она сейчас?