— Ты меня понимаешь?
— Я понимаю, но очень плохо.
— У тебя есть дом?
— Нет.
— Тебя ждут?
— Нет.
Наступило неловкое молчание. Эрта еще раз улыбнулась ему, передавая ему ощущение безопасности и успокоения. И продолжила свой путь. Но, через пару ее шагов, старик снова окликнул ее:
— Эртица!
Она остановилась.
— Хочешь остаться здесь?
Она повернулась и вопросительно посмотрела на него.
Он повторил:
— Если хочешь, оставайся.
— Да, — подумав, согласилась она.
Они тоже были нездешними. Прошли полторы недели ее жизни в деревне, и она узнала, что деревня называется хутором, и что в деревне раньше жило больше семей, так легче было платить за землевладение. Но две семьи уехали домой, получив известие, что какая-то болезнь освободила там для них более выгодные земли, три семьи остались, что они тоже чужестранцы. Сын старика и его жена тоже уехали на родину, чтобы посмотреть, нет ли там сейчас и для них чего-нибудь выгодного. И с тех пор, от них не было никаких известий. Старик сказал остальным, что Эрта дочь его брата, сбежавшая из плена и повредившаяся в разуме от пережитых ею тягот. Сумасшедшей она быть уже привыкла. И старалась помогать старику поддерживать его спасительную ложь, иногда подыгрывая симптоматикой психического заболевания, иногда, не стесняясь вмешательства в людские эмоции. Ей нравился старик. Он был хитрый и скользкий, но она чувствовала, что он любил ее и даже немного гордился тем, что у него была она. Родителей у убийц не было. Вернее, они, конечно были, но с рождения жили отдельно и не были родной семьей. Семьей у убийц был только Корпус. Ей нравилось чувствовать себя чьей-то дочерью. Это было необычно.
Старуха ей тоже нравилась. Поначалу старуха ее боялась и всегда старалась исчезать с ее пути, отмахиваясь от нее как от религиозного зла, но потом привыкла. И совсем прикипела к ней, когда увидела, какую Эрта готовит пищу. И однажды у них даже состоялся длинный разговор по поводу того, что одежда Эрты крайне неприлична и надо бы ей одеться, как все нормальные женщины. Как все нормальные женщины Эрта оделась, но поверх формы убийцы. И переделав платье так, чтобы ко всем карманам униформы и оружию был непосредственный доступ. От ношения мечей ей пришлось отказаться, и они были надежно спрятаны в загоне для скота. И старуха учила ее вышиванию. Потому что считала это выгодной профессией, а у Эрты был точный глаз, бездна терпения и ловкие пальцы. Вместе со старухой они даже начали выходить за ворота хутора. Но, перед этим, старуха раскрашивала ее лицо землей и сажей почти до неузнаваемости и прятала ее волосы под одеждой и головными уборами.
С детьми у нее сразу сложились прекрасные отношения. Она строила им из песка дома Содружества, рисовала на земле и бересте корабли и разнообразных живых и киборгов, и рассказывала о других мирах и звездах. А также делала им всякие безделушки, схемы которых были в ее памяти. Дети ее обожали. И ей это тоже нравилось. Она даже думала, что возможно, привыкнет к этой жизни, если ей придется остаться здесь навсегда. Единственное, что ее беспокоило это грязь и вонь. Беспокоила она ее только потому, что она боялась, что антисанитария вызовет у ее семьи какие-нибудь опасные заболевания. Но, первая попытка мытья семейства прошла очень неудачно. И они особо не болели. Во-первых, потому что она следила как могла за их здоровьем. Во-вторых, потому что жили так всю жизнь и вполне к этой антисанитарии адаптировались. Поэтому она оставила свою затею. Но, продолжала подавать им собственный пример гигиены, сама-то она аборигенкой не была, хотя и обладала высокой модифицированной адаптацией организма.
Беда, как водится, пришла нежданно. Прожив почти месяц счастливой семейной жизнью, однажды, возвращаясь со старухой с городского рынка, она почти нос к носу столкнулась с бароном Акселем и его дочерью, в сопровождении слуг. Столкнулись и разошлись. Она подумала, что он не узнал ее. Но, на следующий день на хутор пришли вооруженные люди. И было их очень много. Она почувствовала их задолго до их появления. И когда ворота открылись, пропуская их, она уже была в полной боевой готовности. Обитатели хутора были в ужасе, и они понимала, что даже если она убьет всех пришедших, многие из них умрут, что может умереть и кто-то из ее семьи. Она подумала, что сейчас, возможно, стоит совершить величайшее в ее жизни преступление и навсегда изуродовать разум всех угрожающих им людей, чтобы защитить тех, кто ей дорог.
Группа вооруженных людей направлялась к ней. И первым шел барон. Подойдя к ней и смерив ее неподвижную фигуру холодным взглядом, он сказал: