— Твой муж жив?
— Какой муж?
— Твой.
— У меня нет мужа.
— Значит, он мертв?
— Я никогда не была замужем.
— Ты жила с ним без церковного благословения?
— С кем?
— С мужчиной на окраине.
— С каким? Там было много мужчин.
От неожиданности он чуть не покачнулся.
— У тебя было там много мужчин?
Она удивленно развернулась к нему, смотря на него широко открытыми золотыми глазами. Потом разочаровано отвернулась. И спокойно сказала:
— Ни одного. Ни там, ни где бы то ни было еще в округе. В этом мире у меня был только один мужчина. И ты знаешь, где и кто он.
Он не мог объяснить, почему ее слова, пусть и сказанные так оскорбительно, согрели его сердце. И он им верил. И доверчивым человеком он не был. Он все же спросил, чтобы развеять последние сомнения:
— А как же твоя семья?
— Они просто моя семья. Дети и старики.
— Твои дети?
— Нет.
И добавила, предвосхищая новый вопрос:
— У меня нет детей. И никогда не было.
Он все-таки задал его, но уже другой:
— Ты ждала меня на дороге, когда мы встретились в первый раз?
Она горько усмехнулась.
— Если бы я тогда знала, что встречу там именно тебя, я бы не пошла по этой дороге.
Так влюблена она в меня или нет, — никак не мог решить он. Почему-то ему казалось, что ее тело льнет к нему, что ее душа как-то неуловимо тянется к нему. Но она была такой бесстрастной, такой спокойной и такой безразличной.
— Ты говорил с Ульрике. — вдруг сказала она.
— Почему ты так решила?
— Потому что я с ней говорила. И вопросы, которые ты сейчас задаешь, заставляют принять такое решение.
Значит, все-таки эта маленькая лгунья все придумала, с досадой подумал рыцарь. Он не знал, чувствовать ли ему облегчение или огорчение, от того, что ведьма не любит его, никогда не любила и что до первой встречи даже не знала о его существовании. Но, знал, что надо было что-то делать сейчас. Что-то решать с ней, куда-то ее деть. Он не жалел, что спас ее. Он чувствовал, что если бы не спас, то его жизнь стала бы намного тяжелей от груза сознания этого. И он не мог объяснить, почему ему так хотелось, чтобы она жила.
Он сказал ей:
— Хочешь, я отвезу тебя к семье?
— Нет. Они уже далеко от меня.
И добавила:
— Я обещала позволить себя убить, если их отпустят. Из-за меня могли пострадать они.
Почему-то это больно укололо его. Он тихо сказал:
— Ясно. Но, думаю, 'Я не позволю тебя убить.
И добавил:
— Если они уже далеко, тем лучше. Но, я мог бы не позволить убить и их.
— А я не смогла. И сейчас, наверное, их все-таки попытаются убить.
— Не попытаются, пока ты не знаешь о том, что им угрожают. И не убьют, если ты скажешь мне, где они живут.
— Ты что-то сможешь сделать? После того, как разрушил полгорода, освобождая преступницу?
— Я могу сделать очень многое в любое время.
— Я скажу тебе, где они живут.
И сказала.
Он снял ее с Грома:
— Не возвращайся в город.
— Не вернусь, — безразлично ответила она.
Да что с ней такое, думал рыцарь, почему она такая неживая, ведь она могла быть совсем другой. Как тогда, в лесу, иногда. Тут он вспомнил, что она забыла там нож, который он теперь всегда носил на себе.
Он вынул его и протянул ей:
— Твой нож. Ты его забыла.
Она подняла на него глаза и твердо сказала:
— Нет. Он твой. Я не забыла, я оставила его тебе.
— Зачем?
— Подарок. Мне так захотелось.
— Странные у тебя подарки.
— Я вообще странная. — объяснила свой поступок она.
— Это точно — согласился он, и спросил:
— Куда ты пойдешь?
— Еще не знаю.
Он медлил уезжать. Он чувствовал, что сказано не все. Ни им, ни ею.
— Почему? — вдруг, тихо спросила она
— Что почему?
— Почему ты не позволишь меня убить?
— Еще не знаю.
Она не возражала такому объяснению. И они опять замолчали. И опять ее голос нарушил тишину:
— Прости меня.
— За что?
— За лес.
— Это было давно. Тебе было плохо.
— Да.
— А теперь?
— Теперь не плохо.
И тут он решился:
— Знаешь, наверное, я тебя все-таки не прощу. Пока ты не ответишь на мои вопросы.
— Задавай. — согласилась она
— Кто ты?
— Эрта, убийца.
— Это я уже понял. Откуда ты, из какой страны?
— Ты не понял. Убийца это не определение в моем мире. Это профессия. И профессия достойная. Мы защищаем людей.
— Каких людей?
— Любых. Хороших.