Она продолжала:
Я никогда не смогла бы быть такой красивой. Теперь ты уже точно меня никогда не полюбишь. Потому что влюбился в нее. Разве может мужчина не поддаться ее красоте?
Ульрих молча смотрел на нее, а потом твердо ответил:
— Ульрике, она — воин. И я воин. Один воин может нравиться другому воину только как друг и товарищ. Все остальное противоестественно. Она нравится мне как мои друзья Герард и Ральф. Ты думаешь, что я никогда не полюблю тебя по той причине, что Герард красивее тебя?
— Но ведь она — женщина, а Герард — мужчина.
— Женщина — это ты, потому что на тебе надето платье. Ты видела ее в платье? Герард — мужчина, и ходит в штанах. Она тоже ходит в штанах. Кто из вас троих женщина, Ульрике? Кого должен любить мужчина?
— Но, она ходит в штанах, потому что она сильная и независимая. Я хотела бы быть как она.
Ульрих тяжело вздохнул:
— Нет, она ходит в штанах не поэтому. Она ходит в них потому же, почему в них ходят Герард и Ральф. Потому что она не женщина, она — воин. И тебе не надо быть такой как она. Сила бывает разная. Она бывает мужская и женская. Женщине нужна женская сила. Если ты сейчас примешь правильное, по-женски сильное решение, то ты сильнее, чем она. Она не обладает женской силой. Тебе не надо быть как она, ты — женщина. И не обладаешь мужской силой как все женщины. И поэтому, рядом с тобой должен быть мужчина, чтобы дарить тебе свою силу, принимая взамен твою, которой у него быть не может. И тебе не надо быть мужчиной, если ты не хочешь, чтобы тебя любили только женщины. Если бы она хоть немного была такой как ты, я бы, возможно, и смог полюбить ее. Но, она не такая — задумчиво закончил он.
Девушка удивилась:
— Но, если бы ты смог полюбить ее, стань она похожей на меня, то почему же ты не можешь полюбить меня?
— Потому что ты лжешь. А я ненавижу ложь.
— А если я не буду больше лгать, ты меня полюбишь?
— Нет, Ульрике. Ни тебя, ни ее. Думаю, мое сердце не создано для того, чтобы любить женщину. Я предан богу. Но, я люблю свою сестру. Она похожа на тебя. Я мог бы любить тебя как сестру. А ее как брата. Но, если ты не будешь лгать, тебя обязательно полюбит такой как я, и чье сердце свободно для любви к женщине.
Ульрике упрямо возмутилась:
— Я не хочу другого. Я не хочу как сестру. Я хочу как жену. И ты не никогда не полюбишь меня не потому что я некрасивая?
— Почему не красивая? — искренне удивился Ульрих
— Ну, после того, что со мной случилось в прошлом месяце…
— А что случилось? На тебя напали, поранили и чуть не убили. На меня почти каждый день нападают, ранят и пытаются убить. Разве ты считаешь меня некрасивым?
— Нет. Ты самый красивый мужчина, из всех, кого я видела в жизни.
— А почему ты так считаешь? У меня красивые волосы? Или нос? А может быть у меня красивые уши?
— У тебя все красивое. Ты весь красивый. Целиком.
— Так не бывает. Если бы я был весь красивый, с меня лепили бы статуи и расставляли во дворцах. Но, их не лепят. Я не красивый. Почему ты считаешь меня красивым?
— Потому что ты хороший. Умный. Мужественный. Не похожий на других. Особенный.
— А уши?
— Что уши?
— Мои уши, они красивые? Как у Аполлона? Только честно?
— Ну не знаю, мне они кажутся красивыми.
— Потому что я весь кажусь тебе красивым? Потому что я хороший, умный, мужественный и особенный? И мои уши тут, собственно, не при чем?
Она надолго задумалась, судя по всему, потому что решила больше не лгать, и ей надо было знать точно, что она думает, прежде чем ответить, потом согласилась с ним:
— Ну-у… Да.
— Ну вот видишь. Красота не имеет значения для того, чтобы тебя любили. Надо просто быть для кого-то особенной, умной, женственной и хорошей. И тогда тот, кто тебя любит, даже не взглянет на такую, как та женщина, на которую ты хочешь быть похожей. Ему будешь нужна ты, а не она. И даже если он захочет ее телом, то женится он все равно на тебе. И тебе будут принадлежать его душа и сердце.
— Но даже мой отец признался, что хотел бы любить ее, потому что она красивая.
— Ульрике, он не хотел любить ее, он просто хотел ее. Телом. А любят душой и сердцем. Спроси его, хотел бы он на ней жениться. Ни один мужчина не захотел бы жениться на воине. Даже на очень красивом.
Он начал уставать от этого разговора. Но сейчас нельзя было отступить. Сейчас он чувствовал, что душа Ульрике колебалась. И он, как мужчина, как рыцарь, должен был ее поддержать. Чтобы ее душа не упала.