Она начала с красителей. И поняла, наконец, в чем же состояла ее проблема. Ей хотелось быть красивой. Для Ульриха. Чтобы соответствовать всему тому приятному, красивому и необычному, что он открыл для нее в этом новом мире. Да, мир вокруг казался ей теперь не просто информационно-красивым, а действительно — красивым, сейчас она могла ощущать эту красоту физически. Сейчас она могла непосредственно-контактивно с ее душой ощущать своими чувствами красивые краски неба, земли, растений, животных, красоту их форм и движений, красоту звуков и красоту их гармоничного сосуществования в этом большом разнообразном заселенном красотой мире. И только она, как ей казалось, не гармонировала с этой красотой. Она не принадлежала этому миру и даже для собственного мира была слишком неприметной и обычной. Выдающесть убийцам была полезна только боевая. Но никак не внешняя. Красота им была ни к чему. Аккуратно раскрасив свое лицо на манер светских гражданок, и внимательно посмотрев в воду, она поняла, что делает совершенно не то. Возможно, в ее мире это и произвело бы нужный эффект, но этот мир был другим. В этом мире ее новый образ вызывал дисгармонию. Он был неуместным. И это было не красиво.
Она удалила всю краску очистителем. И снова задумалась. Потом огляделась вокруг, чтобы понять, как именно ей нужно себя изменить, чтобы не выпадать из общего гармоничного фона. У границы леса были густые заросли папоротника, весь берег покрывал ковер из разноцветных цветов. Она подумала, что возможно и это могло ей пригодиться. Сам красивый мир. Вернувшись к реке в зеленой юбочке из широких папоротниковых листьев на бедрах и в пестром цветочном венке на голове, она с удовлетворением отметила, что так уже лучше. Но, ее желание красоты не унималось. Тогда она сняла с косы заколку-лезвие и убрала ее в карман. Потом взяла расческу и расчесала свои чисто вымытые недавно волосы. Они были пушистые и непослушные. Борясь за их послушание и изобретая себе новую прическу, она не обратила внимания на приближение эмоциональной ленты Ульриха. Ее занятие сейчас казалось ей настолько серьезным, что только тревожный сигнал об опасности мог прервать его.
Не прервала она его и тогда, когда Ульрих слез с Грома и направился к ней. Подойдя, он остановился и несколько минут молча наблюдая за ней, разглядывая совершенные ею над собой изменения. Потом спросил:
— Что ты делаешь?
— Хочу быть красивой.
— О, мой бог! И ты туда же. — обреченно воскликнул рыцарь.
— Куда? — удивилась Эрта и обернулась к нему.
— Неважно. Ты и так красивая.
— Я хочу быть еще красивее.
— Зачем?
— Просто хочу. У меня такое настроение.
— И часто у тебя такое настроение?
— Сейчас впервые.
— Ясно. Значит, мы не едем сейчас?
— Пожалуйста, можно чуть позже?
— Можно.
Еще несколько минут он стоял рядом с ней и смотрел на ее отражение в реке. Потом развернулся и пошел к лесу. Когда он вернулся, в его руках было ожерелье, сплетенное из черных и белых корешков папоротника в интересном цветовом сочетании. Он опустился на колени позади нее. Потом снял с ее головы венок. Эрта остановилась и замерла. Он одел на нее ожерелье, затем вернул венок на место. Девушка посмотрела в воду, она себе нравилась, и все еще смотря на себя, она сказала:
— Спасибо. Это то, что надо. И почему я не подумала об этом раньше.
Он улыбнулся:
— Тебе помочь?
— А ты хочешь?
— Да.
— Помоги.
Он взял из ее руки расческу и начал расчесывать ее волосы:
— А где же твоя заколка?
— Обойдусь.
Он снова улыбнулся.
Ульрих укротил ее волосы гораздо быстрее нее. Они покорялись ему, скручивались в его руках в удобные прядки, а затем сплетались в красивые ровные маленькие косички. Она пораженно и восхищенно обратилась к его отражению в воде:
— Тебе часто приходилось этим заниматься?
— Да.
— Ты сделал красивыми много женщин? — спросила Эрта, отмечая, что почему-то ей это не очень нравится.
— Ты первая.
— Но как же тогда… — озадаченно начала она, но потом резко обернулась, так что он едва успел выпустить из рук ее волосы, чтоб не причинить ей боли.
— Гром.
— Гром.
Сказали они почти одновременно. И рассмеялись. Грива и хвост Грома всегда были в идеальном состоянии. Она снова повернулась к реке, а его руки снова вернулись к ее волосам. И она начала следить за его неторопливыми ловкими движениями, получая от них необычное удовольствие.