Проходя мимо нее, он все же остановился:
— Ты не уехала, — констатировал он.
— Нет, — подтвердила она.
— Ты сделала со мной это.
— Да.
— Зачем?
— Ты знаешь зачем. Я хотела спасти тебя.
— Ты убила меня. Лучше бы меня убил враг, — сказал он уставшим тоном.
— Я стала твоим врагом? — полюбопытствовала она.
— После того, как ты использовала меня против меня же, ты стала никем, — пожал плечами он.
— Да. Я знаю, — подтвердила она свои догадки, — и, судя по твоему лицу, ты уверен, что я это знаю.
Потом уточнила, на всякий случай:
— Я уже говорила тебе, что мысли читать не умею? Только чувства. И только не твои. Твои не хочу.
— Тогда зачем ты осталась?
— Чтобы услышать, что ты мне скажешь.
— Ты получила что хотела?
— Да.
— Теперь ты уйдешь?
— Нет.
— Я не хочу тебя видеть, — объяснил он.
— Ты меня не увидишь, — согласилась она.
— Ты и невидимой становиться умеешь?
— Нет. Я умею быть незаметной.
В нем начало подниматься раздражение:
— Зачем тебе это?
— Что?
— Быть со мной, когда я этого не хочу.
— Незачем. Если ты не хочешь быть со мной, мне не нужно быть с тобой.
— Тогда уходи из моего дома.
— Пока не могу. Обстоятельства изменились. Быть здесь мой долг.
И предложила:
— Но, покинуть твой дом и попроситься в чью-нибудь палатку я могу. Если хочешь. Могу обойтись и без палатки.
— Ты мне ничего не должна.
— Тебе нет. Моему миру. И себе.
— Причем здесь я?
— Не причем. Но, здесь находятся войска, которые скоро пойдут сражаться с моим врагом. Думаю, ты не будешь сомневаться в том, что этот враг хорошо знаком мне. Я проживу в его тьме гораздо дольше любого из вас. И я убью его солдат гораздо больше. Особенно, если буду не одна. Я должна быть с теми, кто пойдет против.
— А нам чем это поможет?
— Выжить — ничем. Это поможет мне.
— Поможет тебе выжить?
— Нет.
— Умереть?
— Нет. Выполнить свой долг.
— Хорошо. Оставайся. Но так, чтобы я тебя не видел, — разрешил он.
— Да, — согласилась она.
Развернувшись, чтобы уйти, он вдруг остановился. И сказал, не поворачиваясь к ней, но обращаясь:
— В доме. Не позорь мою семью, ночуя по палаткам.
И затем ушел.
Через пару часов ее нашел Герард. Он был растерян и огорчен. Чем он огорчен, она знала, она сама огорчила его. Он остановил ее и сказал:
— Эрта, я видел Ульриха. Не знаю, что между вами произошло. Но, мне не удалось уговорить его поговорить с тобой. Он не считает твою информацию ценной. Однако, я так не считаю. Я решил сообщить тебе то, что сообщил мне он. Не знаю почему, просто мне кажется, что это чем-то может нам помочь, а все, что может нам сейчас помочь, надо использовать. Даже женскую помощь, если она кажется полезной. Отряд Ульриха, прежде, чем на них напали, нашел довольно старые трупы умерших от чумы, почти целые. Больше их нигде не находили. Это новая чума. Сейчас, пока мы заперты здесь, она успела напрочь скосить почти четверть мира. И на той стороне, за горами и за границей наших территорий, Существ не было. Но, это я тебе уже говорил. Если это о чем-то говорит тебе, то скажи мне об этом.
Эрта задумалась. Герард ждал. Эрта думала довольно долго, пока ее мозг убийцы почти не уступающий биокомпьютерам анализировал данные. Потом она сказала:
— Если все так, как ты сказал, то у нас могут быть шансы. Маленькие. Такие маленькие, что если бы я захотела сравнить их с чем-нибудь хоть как-то уловимым взглядом, этих шансов никто бы не увидел. Но я знаю, что они есть. Существа находятся здесь, в этой области, и не идут дальше. Не идут по вашему миру, неся смерть и разрушение, уничтожая тысячи и тысячи людей, не оставляя после себя даже трупов, оставляя, только пустую, бесплодную землю. Им что-то помешало. Думаю, это чума. Ваша новая чума. У меня о ней чуть больше данных, и это довольно серьезная болезнь, по сути это даже несколько болезней, объединившихся в одну, и я не знаю, смог бы с ней справиться и мой организм, а он может побеждать множество серьезных болезней. Но, поскольку они все же начали распространяться, думаю, эту проблему они уже решили.
Герард молчал, пытаясь понять то, что она только что сказала. Как насмешка, — подумала она, чума не дала им распространиться по миру, но и они не дали ей распространиться по этим землям, пока боролись с ней. Они спасли нам жизнь, чтобы теперь лишить нас ее, — невесело усмехнулась про себя Эрта. Существа не пошли дальше. Из-за чумы. Это была слишком сильная инфекция, чтобы они могли ее быстро преодолеть. Однако, они адаптировались. По всему видно, что они победили ее, — думала она. Но, все еще не распространялись по земле. Пройти вторым абсолютным, мором по миру они еще не успели. Почему? Решив проблему болезни, они обратили внимание на другую проблему? На убийцу? Который был не столь незнаком им как этот мир. И которого они скорей всего ненавидели гораздо больше. Возможно, все, что их сдерживало от распространения сейчас — это ее жизнь и их ненависть. Она начала думать вслух, играя в разгадывание головоломки, надеясь, что озвученные слагаемые, отдаваясь эхом ее мыслей на слухе, помогут ей еще быстрей найти решение:
— Там чума, здесь я. Они чувствуют убийцу, но не знают сколько нас. Убийц нельзя посчитать, когда они того не желают. Я могу увеличить фон своего присутствия во много раз. И они никуда больше не пойдут, пока я здесь. Они не знают, что я одна и… — их мало! Не настолько мало, чтобы я могла убить их всех, но их намного меньше, чем в Содружестве. Намного. Меньше, чем в десять раз. Возможно, и еще меньше. И они все еще ослаблены реабилитационным периодом после болезни. Мы можем их убить. Мы можем спасти мир. Хотя бы этот. Первая победа над Существами. Мираж победы. Призрак. Реальной надежды. Так близко.
Она почувствовала, что Герард, уставившийся на нее, пытаясь поймать ее отстранившийся взгляд, и слушая ее разговор самой с собой, начал понимать, о чем она говорит. Он понял только половину из того, что она говорила, но понял главное — что они могут победить.
Она замолчала и начал говорить он:
— То, что о тебе рассказывают люди Акселя фон Мэннинга — правда? И когда ты убивала их, ты не была сумасшедшей?
— Правда.
Он уже не пытался противиться невероятию ее слов. Он хотел ей верить.
— Ты знаешь, чего они сейчас хотят?
— Нет, этого никто не может знать. Я только предполагаю.
— Значит, все может быть не так?
— Может быть. Но, может быть и так. В любом случае, их мало и они слабее, чем в моем мире.
— Я не знаю, как сообщить это все совету, — наконец, сказал Герард.
— Пусть сообщит Ульрих, — предложила Эрта, — думаю, у него это лучше получится. Думаю, именно для этого бог, если он есть, сделал все, чтобы оставить его в живых.