— Лара забрала бабушка, они сейчас с Дрим у нее в гостях, — произнесла я и поняла, что по сути, Лар для нее не племянник. — А Роа и Риа с удовольствием с вами познакомятся.
Иртханесса неопределенно улыбнулась, и мы вместе направились в детскую. Няня вышла, и я кивнула детям:
— Роа, Риа, знакомьтесь. Это ваша тетя Эли-Эн. Сестра вашего отца.
— А почему она не похожа на папу? — поинтересовалась Риа.
— Так получилось, — улыбнулась Эли-Эн. — Хотите, покажу вам дракона?
Дети возбужденно закивали.
Иртханесса раскинула руки.
Меня обожгло пламенем раньше, чем я успела осознать, что происходит. От ослепительной вспышки перед глазами стало темно. Хруст, треск, крошево и звон ломающихся стен, осыпающегося стекла и многоголосье вспышек боли, отозвались во мне, в моем восприятии мира скорее как фон. Это произошло настолько быстро, что я будто моргнула. А когда снова открыла глаза увидела мощную фигуру зверя, взмывающую в воздух с моими детьми из рушащихся этажей высотки. Зажатые в когтях Роа и Риа выглядели крохотными, как миниатюрные куколки.
Я лежала оглушенная посреди обломков, но эта картина подкинула меня ввысь пружиной. Рискуя соскользнуть с обломков, провалиться в расщелину частично обрушившегося здания, я побежала за ними и прыгнула, как не прыгала никогда в жизни. В мгновения полета в воздухе у меня перед глазами пронеслась вся моя жизнь, которую я помнила, а еще — неожиданной вспышкой — эпизод рождения близнецов. Так ярко и остро, что когда я врезалась в драконью лапу и из меня выбило дыхание до звона в ушах, именно это помогло мне вцепиться ногтями в острую чешую. Обхватить уносящую моих детей тварь руками и ногами, вплавляясь в нее под вопли ворвавшейся в день Мериужа сирены.
Эта сирена ввинтилась в мое и без того струной натянутое до предела сознание, грозя разорваться внутри вместе с сердцем. Я опустила взгляд: туда, где в клетке из когтей были два моих чуда. Из-за того, как мы летели, я видеть их не могла, и это заставляло сердце в груди трепыхаться еще сильнее, еще и еще, доводя его до такого ритма, когда я едва успевала сделать вздох. Хотя может быть, вздох получался плохо из-за хлещущего в лицо воздуха, грозящего сорвать меня с драконьей лапы, как перезрелую ягоду с ветки.
Как там учат себя успокаивать? Глубокими вдохами и выдохами? Сейчас не работало. Правда, очень скоро я поняла, что в таком состоянии либо выключусь и улечу вниз (что никак не поможет моим детям), либо полыхну прямо на этой лапе (что тоже никому не поможет, если не сделает хуже). Поэтому я закрыла глаза, сцепив пальцы рук до боли, сжимая ноги еще сильнее и позволяя острой врезающейся чешуе отрезвлять не самыми приятными ощущениями.
Раз. Весь Рагран в полной боевой готовности. Нас сразу же найдут.
Два. Если Кроунгарду (или кому бы то ни было еще) нужны мои дети, эта драконозябра ничего им не сделает и не выкинет на полном лету.
Три. Дыши, Аврора. Дыши. Чтобы ни ждало тебя в конце этого полета, у тебя тоже есть черное пламя, с которым ты неплохо научилась управляться, и тоже можешь дать прикурить.
Четыре. Бен жив. Он жив! Он уже явно обо всем знает и идет за нами.
Я рискнула приоткрыть глаза, чтобы увидеть, что Мериуж остался позади. Я даже понятия не имела, что драконы могут летать с такой скоростью! Мы ведь были в самом центре буквально несколько минут назад. Или времени прошло больше, я просто не чувствую его от шока? Но боевые флайсы наверняка отличаются не меньшей скоростью, так почему же их еще нет? И, что самое главное, никого нет со стороны пустошей? Там же в принципе всегда были кордоны, защищающие, способные на экстренно быстрое реагирование?
Я не успела додумать. Лапа дракона под моими ладонями раскалилась до такого состояния, что я чуть было не отдернула руки. От боли потемнело перед глазами, но эту темноту разорвала вспышка. Я не сразу поняла, что произошло, а когда поняла, внутренности чуть не вышли из меня вместе с завтраком. Голова превратилась в оголенный нерв, следом за ней я вся превратилась в этот оголенный нерв, который словно бросили в эпицентр пламени.
Потому что мы прошли через телепорт!
Через телепорт в воздухе, которого здесь не было и быть не могло. Не могло…
Это была последняя осознанная мысль, потому что я начала отключаться. А «включилась» от отчаянных криков моих детей и полощущего меня страха.
— Тварь! — заорала я на эту ларрку. Готовая в какой-то истерике колотить, кромсать, крошить, зубами выдирать из нее чешую за то, что произошло. За то, что она каким-то образом причинила боль моим детям!