Парадокс, потому что с семейных ценностей все началось. Он расстался с Авророй, потому что хотел семью, но стал еще дальше от нее. Настолько, насколько это возможно. Инд Хамир оставил свои попытки сделать дочь первой риам Раграна и сделал ее женой одного из своих советников, что касается скандальной репутации, она продолжалась. Продолжалась до тех пор, пока однажды он не понял, что именно этого хотел бы Эстфардхар.
Тот, кто подставил его отца, был близок к своей второй победе, как никогда.
Выходить из этого было трудно, еще труднее было вернуть то, что казалось безвозвратно утраченным. Желание создать нормальную здоровую семью.
Он дал себе время, чтобы восстановить позиции, провел несколько реформ и улучшений, вошел в очередную предвыборную гонку — с головой уходя в работу, в политику и во все то, чем стоило бы заниматься сразу после ухода Авроры. Победил.
С Дейан он познакомился на пресс-конференции. Журналистка-иртханесса еще с десяток лет назад тоже была бы парадоксом, но не в наши дни. Она пошла вопреки воле отца и матери, уехала из Аронгары. За ужином, на который он ее пригласил, они обсуждали экономический рост (Дейан писала про экономику) и выход Раграна на мировую арену в качестве третьего солидного игрока наравне с Ферверном и Аронгарой.
С ней было спокойно. Легко. А еще у нее было сильное истинное пламя — она родилась в семье первой. Первенец-женщина, с которой вполне можно создать семью даже такому, как он. Она выдерживала его пламя легко, и навредить ей он не мог. Никаких странностей. Никаких узоров. Никаких сомнений.
Он собирался сделать ей предложение со дня на день. Кольцо уже лежало в его кабинете, в сейфе. Все газеты писали о том, что наконец-то скоро увидят предложение, достойное Черного пламени Раграна.
Об Авроре в такие моменты он старался не вспоминать. Ее карьера стремительно пошла в гору после успеха балета «Вспышка на солнце», и теперь не замечать и не вспоминать было гораздо сложнее. К счастью или нет, но Аврора редко показывала детей, а если показывала, то их или закрывал Элегард, или она сама. Папарацци буквально гоняли от этих детей, снимки оказывались либо размытыми, либо затертыми. Из тех, что попадали к нему случайно, в новостной ленте.
Он отмечал это сквозь мертвую пустоту внутри, но только когда она позвонила, паззл сложился окончательно.
«Бен, твои дети умирают. Нам нужна помощь».
В этот момент он понял, каким образом Аврора и Элегард «так удачно выбирают ракурсы», и как им удается отбиваться от папарацци, и почему к берегам Зингсприда в присутствии этой малышни выходят драконы. А заодно и то, почему его все резко оставили в покое.
Халлорану он звонил уже подлетая к телепортационному комплексу Мериужа, и тот даже не стал отпираться. Видимо, понял, что бесполезно.
Он не стал разбираться, в чем дело в тот момент, он просто спросил:
— Что с ними?
И Халлоран ответил:
— Огненная лихорадка.
Эти два слова были приговором. Всегда. Приговором они и остались, по сей день. Заболевание, вызывающее спонтанное замыкание пламени внутри — пламени, сжигающего иртхана дотла, убивающего его, было неизлечимо. В тот момент, когда он услышал это, он сказал первое, что пришло в голову:
— Если они не выживут, я тебя уничтожу.
Фактически, это было объявление войны Председателю Совета Аронгары и Мировому сообществу, но ему было плевать. Его дети — двое детей, которые могли бы быть рядом с ним четыре года, четыре года были в другой стране. Они называли папой какого-то другого мужика, которого Халлоран приставил к Авроре. Не получилось провернуть трюк с ребенком Ландерстерга, но получилось с его детьми?! Надо было догадаться сразу. Надо было сразу понять — еще тогда, когда Халлоран предлагал Лауре «умереть», чтобы сохранить ее и ребенка втайне от Ландерстерга.
Вот уж действительно ирония, но он никогда не думал, не подозревал, не догадывался, что это может случиться с ним. Хотя должен был проверить, должен был проверить все от и до… Но УЗИ ничего не показывало! Как такое возможно? Он терялся в мыслях, догадках и собственных чувствах, которых было много. Слишком много, и хотя он привык обрабатывать бесконечные потоки информации в единицу времени, с этим справиться не получалось.
У него есть дети.
И они умирают. Даже если предположить, что черное пламя даст им больше трех-четырех дней, это… это было за гранью его понимания, и это выжигало его изнутри так же, как огненная лихорадка — его сына и дочь. Единственные, кто мог ему помочь — глубоководные фервернские, те, кто вытащили его с того света. Если не смогут они, не сможет уже никто.