Они ведь чуть не погибли, а он просто швырнул их в новую реальность, перекроил их мир. И продолжает кроить до сих пор. Под себя.
— Зачем вы это делаете? — спросила я.
— Я дал вам слово.
— Только поэтому?
Ландерстерг вздохнул, а я поднялась.
— Хорошо. Говорите, что нужно делать.
— Как минимум стрижку, Аврора. Вы, конечно, пойдете со мной, и такой наглости он не ожидает, но на дипломатическом контроле может возникнуть неловкость. Вам нужно хотя бы немного измениться.
— Могу побриться налысо.
Второй раз за нашу встречу Ландерстерг улыбнулся открыто. Искренне.
— Нет, такие жертвы нам не потребуются. Просто сделаете стрижку и оденетесь в черное. Ваш образ совершенно не вяжется с черным.
Что неудивительно, у меня теперь аллергия будет на все черное. Особенно на Черное пламя Раграна.
— Остальное сделает макияж, — добавил Ландерстерг. — И, возможно, линзы.
Вместо ответа я просто кивнула. Уже направляясь к дверям, подумала, что если бы я все же побрилась налысо и надела мужской костюм, второе преимущество после эффекта неожиданности мне было бы гарантировано. Как минимум Вайдхэн бы очешуел и заткнулся, но будем работать с тем, что имеем.
Точнее, не работать. А биться.
Биться насмерть.
Я не вернусь из Раграна без своих детей.
Глава 9
Мне никогда не приходилось проходить контроль под чужими документами. С новой стрижкой, да вдобавок еще и с правящим Ферверна. Последний был тем фактором, что удерживал мои чувства, эмоции, а еще придавал сил. Казалось, часть его отмороженности передавалась и мне, потому что, сколько бы я ни репетировала перед зеркалом в гостиничном номере, сколько бы ни говорила, что от этого зависит судьба Роа и Риа, ближе к телепорту Хайрмарга меня начало потряхивать.
— Вы отлично держитесь, — похвалил меня Ландерстерг, когда мы вместе заходили с особой парковки в особый зал. Мне оставалось только кивнуть, я боялась, что подавлюсь первым же сказанным словом.
Причем, как ни странно, Вайдхэна я не боялась. Я опасалась того, что меня (а в данном случае, нас) раскусят раньше, чем мы выйдем из Мериужского телепорта. С его помешанностью на безопасности все могло быть, но, к счастью, обошлось. Все, весь окружающий мир проносился мимо меня, как декорации или слишком натуралистичные голограммы.
Я опомнилась, только когда снова оказалась во флайсе с Ландерстергом, и, кажется, примерно в это же время поняла, что снова могу дышать.
— Все самое страшное уже позади, — успокоил меня правящий, а я покосилась на него.
То есть он тоже считал, что самое главное — вот это вот все пройти, зная Вайдхэна?
Флайс поднялся в воздух, сопровождающие нас тоже. Мне было не привыкать летать с кортежем, а вот смотреть на родной город, в котором так давно не была… У меня даже слезы на глаза навернулись. В этом городе осталась мама и Зои, и Даг, и Кати. Я почти добровольно ото всего этого отказалась, а потом, чтобы не думать о том, от чего отказалась, с головой ушла в карьеру, добилась всего, о чем когда-то мечтала. Танцевала на большой сцене, обрела себя в балете, и что?
Что у меня осталось в итоге?
Куча достижений, а самое дорогое непонятно где.
Но главное — совершенно непонятно, что будет дальше.
Я прикрыла глаза, чтобы Ландерстерг не заметил слез, которые собирались хлынуть уже потоком, испортить макияж, да и в принципе всю легенду, потому что макияж действительно изменил мое лицо. Это была я, но и не я, выходя на сцену, я привыкла менять образы и знала, что сила опытного гримера (а в данном случае визажиста) — создавать совершенно разные образы, разные лица, не прибегая к помощи пластического хирурга. Сейчас я была в роли Фионы Лэндор-Дэйс, нового ассистента Торнгера Ландерстерга, и мне нужно было держать эту роль.
Держать и не думать обо всяких глупостях в стиле: «А что дальше?»
Ландерстерг был предельно тактичен, поэтому не лез ко мне с вопросами: «Как вы себя чувствуете?» или со светскими разговорами. Больше того, пока мы летели, он сделал вид, что меня рядом нет для него, и его рядом нет для меня, совершил пару звонков, еще один принял и общался так, будто в самом деле был один. Мне это помогло расслабиться. Это, а еще глубокое дыхание, когда я вдыхала прохладу кондиционированного воздуха, дорогой запах кожаного салона с легкой горчинкой какого-то ненавязчивого ароматизатора.
Я открыла глаза только когда почувствовала, что флайс начинает снижаться, и увидела вырастающую впереди громаду Ровермарк. Эту махину, которая за время моего отсутствия, кажется, стала еще больше. В Мериуже не бывало такой жары, как в Зингсприде, но это лето все равно выдалось жарким, и солнце вплавлялось в зеркальное здание, обманчиво раскаляя холод оттененных зеленой тонировкой стекол.