В тот миг, когда он бросился к ней, он почувствовал, как из груди выбило воздух. Как от удара мощного, яростного, бесконечного, способного раскрошить ребра. В тот миг ему показалось, что остановилось его сердце, и забилось оно только когда Аврора оказалась у него на руках. Когда он почувствовал, услышал, впитал ее пульс, запустивший его.
Аврора Этроу
— Мы приходили к тебе, когда ты спала!
— Но ты спала и ничего не слышала.
— А еще Роа сказал, что тебя нужно звать, и ты услышишь… ты меня слышала, мамочка?
Мои дети говорили наперебой, даже Роа, который не привык к обнимашкам, сейчас не спешил выпутываться из моих объятий и говорить, что он — мужчина. Я чувствовала его дыхание на своей шее, чувствовала, как руку щекотят длинные волосики Риа, и не могла поверить в это счастье. Какое же это все-таки счастье! Я даже не представляла, какой ценностью обладаю, когда могу вот так, каждый день, каждую минуту обнять своих детей. Поцеловать их. Сказать им, что я их люблю.
— Да. Да, я слышала, — сказала, уже ничему не удивляясь. Я правда слышала зов Риа там, в кабинете Вайдхэна. — Очень ясно.
— Ты поэтому пришла мамочка? — Дочь отстранилась, чтобы заглянуть мне в глаза. — Почему ты так долго не приходила?
Как можно чувствовать так?! Как можно испытывать столь диаметрально противоположные эмоции? Сначала — нежность, невыносимую любовь, тепло, безразмерное, необъятное как Вселенная счастье, а потом — желание кое-кого придушить. Кое-кого, кто сейчас возвышался над нами, как скала, и смотрел, как может смотреть скала. Если бы у нее были глаза, разумеется!
— Я не разрешал вашей матери приезжать, — неожиданно скала «заговорила». — Не пускал ее в страну.
Роа развернулся, метнув на него яростный взгляд, я едва успела перехватить сына.
— Уйди, — попросила Вайдхэна. — Пожалуйста. Просто уйди. Хотя бы на пять минут.
Он посмотрел на меня тяжело, а потом так же тяжело произнес:
— Нет.
Хотя на мгновение мне показалось, что он все-таки выйдет, но, видимо… показалось.
— Хорошо. Тогда мы пойдем сюда, — я указала на постель. — И все обсудим.
— Мам, правда, что он наш папа? — Роа сдвинул брови и мотнул головой. — А как же наш папа?
Элегард.
С этим мне еще тоже предстоит разобраться, но не сейчас. Потом.
— Правда.
— Он сказал, что ты его обманула и увезла нас, что он ничего о нас не знал. — Роа не двинулся с места, и сестра, следуя его настроению, тоже замерла. — Но я ему не поверил. Я ему вообще не верю, он нас увез от тебя. И он лжет, мама. Правда же. Он лжет?!
Кажется, настала моя очередь говорить правду. Так же, как ее сказала «скала».
— Нет. Нет, Роа. Риа. — Я подтянула к себе детей и заглянула им в глаза, все еще не избавившись от желания придушить того, кто сказал такое малышам, но стараясь о нем не думать. Вообще. — Все было не совсем так. Я действительно ничего не сказала ему о вас.
Дочь широко распахнула глаза, а Роа, напротив, нахмурился.
— Но почему? Почему, мам?
Вот и как мне теперь сказать правду?
Для этого я никогда не найду слов. Никогда. Никогда, никогда, никогда. Особенно чтобы сообщить детям, что их отец хотел от них избавиться. Что я бежала от него, чтобы их спасти, чтобы он никогда о них не узнал.
— Это не то, о чем стоит говорить на первой встрече с матерью, вы не находите? Которая, к тому же, долго не продлится.
Я чуть не подавилась воздухом, а Вайдхэн в упор посмотрел на сына, который в упор смотрел на него. Небо, как же они похожи! Я, наверное, была в бреду, когда думала, что это никогда не вскроется. Никогда не станет известно, что это — его сын, с каждым годом обретающий все больше и больше знакомых черт. Тот же изгиб губ, намечающийся резкий подбородок, изгиб бровей, тяжесть надбровных дуг… да тут одного взгляда хватило бы.
— Ты не заставишь нас оставить маму! — выпалил Роа.
— И не собирался. Вы сами уйдете, потому что вашей матери нужен отдых.
— Последний раз, когда ты так сказал, ты увез нас, — теперь уже брови сдвинула дочь и попятилась за меня.
Я даже руку выставила, чтобы загородить ее от Вайдхэна, а в сына вцепилась: не отдам, пусть только попробует приблизиться.
— Да, но это больше не повторится. Ваша мама будет жить здесь. И вы будете жить здесь.
— Наш дом не здесь! — Роа топнул ногой.
— Здесь. Отныне и навсегда. А с вашей мамой через пару месяцев мы поженимся.
«Вашу маму!» — подумала «ваша мама». Хорошо хоть подумала, а вслух не сказала, потому что была к этому близка. Потому что этот «ваш папа» отлично знал, что при детях я не буду выяснять отношения. Даже если очень хочется. Даже если очень хочется кое-кому посоветовать включать иногда мозги!