— Тебе нравится надо мной издеваться? — хрипло поинтересовался он.
— Мне нравится, когда ты такой.
— Какой?
— Т.А.К.О.Й, — произнесла я, смакуя каждую букву и наслаждаясь заложенным в это слово смыслом.
А потом скользнула чуть ниже, накрывая губами его желание и смакуя уже его. В воцарившейся на миг тишине хриплый стон Бена был моим вознаграждением, от которого пламя в крови окончательно взбунтовалось. Не только пламя, но и я: мне казалось, я схожу с ума от собственных к нему прикосновений и плавлюсь от них же вместе с ним. До такой грани чувственного безумия, когда весь мир вокруг меркнет, и остается только мужчина перед тобой.
Мужчина, безумно желанный.
Безумно прекрасный.
Единственный.
Твоя пара…
От этой мысли я судорожно вздохнула, и Бен дернулся.
— Аврора… — Его голос стал совершенно глухим и низким. Должно быть, так мог говорить настоящий дракон, если бы они могли разговаривать. — Еще один такой трюк, и я не выдержу.
— Разве это плохо? — поинтересовалась я, отрываясь от него и обжигая легким дразнящим дуновением.
— Это лучше, чем можно себе представить. Но я хочу быть единым целым с тобой.
Слова, сказанные вот так, прямо, без лишних намеков, обожгли меня не меньше, чем то, что сделала я — его. Поэтому я просто приподнялась и опустилась на него, с ощущением, что первое же движение превратит меня в расплавленную реку удовольствия.
Так и произошло бы, если бы не короткая вспышка боли — судя по всему, у меня слишком давно никого не было. Увидев, а может быть, и почувствовав это вместе со мной, Бен подхватил меня под бедра, осторожно прижимая к себе, и спустя миг я снова оказалась распластанной под ним с согнутыми в коленях ногами.
Движения, мягкие и тягучие, мгновенно сгладили остроту первого соединения, и сейчас я могла только цепляться за его плечи, выдыхая приглушенные стоны. Глядя ему в глаза и чувствуя нарастающее внутри удовольствие, затрагивающее, кажется, каждую клеточку моего тела.
Мы действительно стали единым целым, и я уже не понимала, чувствую я его или себя. Не понимала, как могла так долго ждать, как могла все это выдержать — разлуку с ним, наше отчуждение, наше отдаление. Внутри меня сейчас словно рождалась новая я, и наше слияние собралось покалыванием на ладонях. Знакомым покалыванием.
— Ой, — прошептала я, отнимая руки от его плеч.
— Не бойся, Аврора, — выдохнул он мне прямо в губы. — Отпусти его. Отпусти себя.
И я отпустила, позволив себе сорваться в такое яркое удовольствие, от которого выгнулась дугой. Пламя воспарило с моих ладоней, взлетев ввысь жаркими опасными ленточками. Волна за волной я содрогалась, чувствуя его дрожь внутри, сжимаясь и выдыхая стоны какими-то рывками.
Последняя вспышка была особенно острой и полыхнула перед глазами и внутри такой яростной силой, что я закричала, забыв обо всем. Ногтями вцепилась в покрывало, рискуя поджечь его беснующимся пламенем, содрогаясь в его руках. Снова и снова. Снова и снова. Снова и снова.
Бен подхватил меня, привлекая к себе, все еще дрожащую, поцеловал, накрыл нас свободной стороной покрывала, и я уютно устроилась у него на плече.
— Это… это было… — Во мне кончились слова, поэтому я просто посмотрела на него, впитывая такие знакомые-незнакомые черты. Каждую черточку. Каждую тонкую ниточку морщин, собравшуюся у глаз, когда он улыбнулся.
Такой родной.
Такой невыносимо близкий…
Я хотела ему об этом сказать, но глаза закрылись сами собой, и меня увлекло в глубину сна.
От которого я очнулась, когда Бен уже спал.
Очнулась, резко открыв глаза и сев на постели. Спросонья или от того, что так быстро заснула, я не могла понять, что происходит, и сколько прошло времени. Руки и ноги казались тяжелыми, а голова была еще тяжелее.
«Бен», — хотела позвать я, но губы меня не слушались.
Мое тело вообще меня не слушалось, меня словно парализовало, но я двигалась! Я встала, направилась к двери, совершенно не стесняясь собственной наготы и того, что меня могут увидеть дети. Вальцгарды дежурили за дверями квартиры, но это я отметила сквозь какую-то мутную пелену сознания. Я просто осторожно коснулась панели, зачем-то обернулась на Бена.
Он не проснулся.
Я же спустилась вниз, прошла на кухню, приблизилась к столешнице и вытащила нож. Направляясь назад, я чувствовала внутри себя только злобу и тьму, которые превратили меня в марионетку и вели, дергая над ступеньками, поднимая наверх.
Что происходит?
Разум заметался в отчаянии, но я чувствовала себя как в толще воды.
«Это сон, Аврора, — раздался в голове чей-то резкий жестокий голос, — это просто сон».