— Девочка, извини, тебя зовут Оля?
Девочка остановилась и подняла на нее большие светлые глаза.
— Да…
— Мне нужно поговорить с твоей мамой. Как бы это сделать?
— Вы из школы? — она говорила тихим, каким-то надтреснутым голоском.
— Нет, я не из школы. Я просто очень несчастная тетя, и может быть, твоя мама сумеет мне помочь.
Девочка опять посмотрела на нее и кивнула.
— Мама сейчас дома. Пойдемте к нам.
Наташа снова вошла в подъезд: у нее так сильно билось сердце, что ей пришлось глубоко вздохнуть, чтобы немного успокоиться. Она не знала, что скажет этой женщине, не знала, как та встретит ее, но думать было поздно — девочка вошла в лифт.
Они поднимались молча, не глядя друг на друга. На шестом этаже они вышли, и Оля позвонила в обитую черной кожей дверь.
На пороге появилась крупная, некрасивая и немолодая женщина, которая вопросительно и жестко смотрела на нее.
— Мама, эта тетя хочет… — начала Оля, но Наташа перебила ее.
— Здравствуйте… Меня зовут Наташа. Простите, что я так беспардонно врываюсь к вам… Я — первая жена Павловского. («Зачем я сказала — „первая“?»)
Женщина пристально посмотрела на нее и жестом пригласила войти.
— Проходите…
Наташа оказалась в кабинете с дорогой, обтянутой кожей мебелью и заваленным бумагами письменным столом.
— Садитесь.
Наташа села на единственный стул, стоявший возле письменного стола. Руки ее дрожали.
— Пожалуйста, выслушайте меня… — начала она дрожащим от волнения голосом.
— Я слушаю, слушаю…
Наташе показалось, что голос звучит враждебно, но в глазах ее она читала скорее сочувствие, чем неприязнь.
— Вы, может быть, знаете: у меня есть сын от Юры… Юрия Дмитриевича.
— Да.
— Он ушел от нас давно: Сереже было около года. Потом мы не виделись… Очень долго. Мы и сейчас не видимся…. Простите, я даже не знаю, как вас зовут?
— Вера.
— Ах да, Вера! Мама говорила мне…
— Так чем я могу вам помочь? — нетерпеливо перебила та.
— Ради Бога, Вера, не говорите так со мной! Я ни в чем не виновата перед вами! — Наташа сделала усилие, чтобы не заплакать.
— Успокойтесь, я вас внимательно слушаю.
— Я хотела просить вас… — Наташа осеклась.
— О чем?
Наташа глубоко вздохнула.
— Вы простите, Вера, я, наверное, хочу невозможного… но мне совершенно необходимо знать, почему вы разошлись. Как это произошло?.. О, простите! — Она увидела, как исказилось Верино лицо. — Простите, я не так выразилась: я не прошу, чтобы вы говорили о себе, о своих чувствах. Меня интересует он. Моя мать считает его монстром, а я… я его совсем не знаю. Когда он ушел, мне было всего двадцать лет. Мы были женаты совсем недолго. Я любила его, я ничего не понимала… А сейчас случилось так, что… Мне нужно знать, угрожает ли что-нибудь моему сыну, способен ли он…
— Пожалуйста, говорите тише, — перебила ее Вера.
— Простите… — Наташа заметила, что та с беспокойством поглядывает на дверь. — Кто-то спит? Я не знала…
— У меня тяжело болен отец. Я не хочу, чтобы он слышал.
— Простите. Я сейчас уйду. — Она еле сдерживалась, чтобы не заплакать. — Вера, мы обе… несчастны. Знаете, как он ушел? Мы жили себе спокойно, родился ребенок, и вдруг в один прекрасный день, без всякого повода, даже без ссоры, он сказал, что уходит. Вот так, на ровном месте. Нашему сыну было всего несколько месяцев… Если б вы знали, какое у него было лицо в этот момент…
И вдруг она услышала:
— Я знаю, какое у него было лицо. — Вера усмехнулась и, помолчав, добавила: — Ваша мать права: он не человек. — Она опять помолчала. — Когда мы познакомились, я в отличие от вас была взрослой женщиной: мне было тридцать четыре года. К этому времени я уже успела побывать замужем и развестись. Кроме того, я была на семь лет старше его. И, как видите, красавицей тоже не была. — Наташа сделала протестующий жест. — Оставьте, я все прекрасно понимаю…
Вера отвернулась к окну и несколько секунд сидела молча, уставившись в одну точку.
— Он был самым красивым аспирантом в нашем институте. В него были влюблены все — наши девчонки-лаборантки, замужние женщины, даже старухи в раздевалке. Он умел обаять всех. Впрочем, что я вам рассказываю? Вы это знаете не хуже меня…
Она опять помолчала.
— О чем это я? Да, так вот, а ухаживать он начал за мной. И я прекрасно понимала почему.
Вера усмехнулась.
— Как видите, не вы одна попались на его удочку…