Регистрация прошла без малейших затруднений, потом был паспортный контроль, где ей уже никто не улыбался, и, наконец, она оказалась в просторном зале ожидания, где набралось довольно много пассажиров. Она села на банкетку, открыла сумочку, повертела в руках сверток и переложила его в пластиковый пакет, в котором лежал ее зонт.
Наконец объявили посадку. Пассажиры, подхватив ручную кладь, сгрудились у ворот, где две улыбающиеся стюардессы выдавали посадочные талоны, и по длинному рукаву потянулись к самолету. Очутившись в салоне, Наташа нашла свое место. Оно оказалось с левой стороны, между двумя другими креслами, в одном из которых, около иллюминатора, сидела необъятных размеров женщина. Она приветливо посмотрела на Наташу, убрала с ее сиденья увесистую сумку и спросила, нет ли у нее ручной клади. Наташа беззаботно ответила, что у нее вообще нет почти никакой клади, что она летит всего на неделю, к подруге, и ей ничего особенного за эту неделю не понадобится.
— Я понимаю, у вас будет много багажа на обратном пути.
— Почему?
— Но вы же будете делать шопинг?
Наташа рассмеялась.
— Нет, я куплю подарки своим, и на это у меня вряд ли уйдет много времени.
— Вы хорошо знаете Париж? — Дама была явно настроена поболтать.
— Я столько читала о нем и столько раз о нем мечтала, что, мне кажется, я действительно хорошо его знаю. Но еду туда в первый раз.
— Вы говорите по-французски?
— Совсем чуть-чуть. Я учила его в институте, но это было давно…
И вдруг приятный мужской голос с легким акцентом весело произнес у нее за спиной:
— Если мадам не возражает, мы могли бы немного попрактиковаться…
Она обернулась. Это был тот самый француз, который толкнул ее на регистрации — в плаше и клетчатом шарфе.
— Это семнадцатое место? Значит, я ваш сосед. Позвольте представиться: меня зовут Филипп Левек. А вас?
— Меня — Наташа.
— О, это мое любимое русское имя. Так вы согласны поговорить со мной по-французски?
— Нет, только не это! — рассмеялась она. — Я все давно перезабыла!
— Не волнуйтесь, я буду не строгим учителем!
Наташа внимательно взглянула на него.
— Зато вы наверняка были прилежным учеником: вы так хорошо говорите по-русски…
— Напротив, я был ужасным лоботрясом. Мой русский язык — это заслуга моей бабушки. Ее звали Екатерина Васильевна Крамская, и она говорила по-русски так, как, увы, уже давно никто не говорит.
— Так вы русский?
— Нет, я француз. Во мне только четвертинка русской крови. Моя бабушка уехала из России во время революции и вышла замуж в 1918 году во Франции за моего деда, стопроцентного француза. С усами.
Наташа рассмеялась.
— Стопроцентный француз должен быть непременно с усами?
— Вспомните Бальзака, Флобера, Мопассана…
— Лермонтова, Гоголя, Горького…
Они рассмеялись.
Стюардесса объяснила, что делать, если самолет потерпит крушение, попросила не курить и пристегнуть ремни. Лайнер вырулил на взлетную полосу, и через несколько минут они уже были в воздухе.
Филипп спросил, где она будет жить, сказал, что это один из самых дорогих кварталов Парижа, что это рядом с Пасси, где когда-то жили его родители, что неподалеку — Булонский лес и что он даже знает этот дом, потому что когда-то бывал там у знакомых русских. На ее вопрос о том, чем он занимается и что делал в России, ответил: он издатель, интересуется русской литературой — и назвал массу людей, знакомых ей по институту, — у одних она училась, других знала просто потому, что их знали все.
Потом они болтали о какой-то чепухе, смеялись и ужасно раздражали сидевшую рядом толстую тетку.
Наташе казалось, что они давно знакомы и хорошо понимают друг друга, и когда шасси упруго ударились о бетонное покрытие посадочной полосы аэропорта «Шарль де Голль» в Руасси, она страшно удивилась — у нее было ощущение, что полет продолжался не более десяти минут.
Филипп встал, пожелал ей хорошо провести время и попрактиковаться во французском языке, вежливо спросил, не может ли быть ей чем-нибудь полезен в Париже, на что она дрожащим от обиды и разочарования голосом ответила: «Ннет». Затем он снял с верхней полки свой кейс, вежливо подал ей ее сумку и полиэтиленовый пакет, который тоже был наверху, поблагодарил за приятно проведенное время, попрощался и быстрыми шагами направился к выходу. Наташа, вздохнув, тихонько задушила едва родившуюся маленькую надежду, надела плащ и тоже заторопилась к выходу.