Она почувствовала, как от страха у нее похолодели руки.
— Что с Сережей?
— С Сережей? Это ваш сын?
— Да. Что с ним?
— А с ним что-нибудь должно случиться? Откровенно говоря, я пришел по совершенно другому поводу.
— По какому? — спросила Наташа и в ту же секунду поняла, зачем он пришел.
"Хороший момент он выбрал для такого разговора, — подумала она. — Разве я способна сейчас что-нибудь сообразить? И что ему сказать? Давно надо было все продумать, давно".
Она провела его в комнату, усадила в кресло, а сама осталась на ногах.
— Наталья Владимировна, я пришел, чтобы поговорить о вашем бывшем муже, Павловском.
— Со мной? — она попыталась изобразить удивление.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Не помню, несколько дней назад…
— Точнее.
— Послушайте, я сейчас совершенно не в состоянии говорить о своем муже… и вообще о чем бы то ни было. У меня вчера пропал сын.
— Как это — "пропал"?
Наташа рассказала.
— Вы пробовали его искать? Вы знаете, где он бывает?
— Да. По крайней мере, здесь, в нашем квартале.
— Друзьям, приятелям звонили?
Наташа покачала головой.
— Никто не знает, где он…
— У вас самой есть какие-нибудь предположения по поводу его исчезновения?
Наташа помолчала.
— Может, вы все-таки сядете?
Наташа опустилась на стул и перевела дыхание. Сердце у нее отчаянно билось.
— Некоторое время назад я узнала, что он… пробует наркотики. Он украл у меня из сумки все деньги… и исчез. Его не было всю ночь. Утром он вернулся… ему было очень плохо, и я… я побежала за врачом, в диспансер, и он… помог ему… А потом…
— Потом вы заперли его дома.
Наташа вздрогнула.
— Откуда вы знаете?
— От него самого. Я к вам заходил…
— К нам? Когда?
— Разве Сережа вам ничего не сказал?
— Нет, я ничего не знаю… Зачем? Когда это было? — Наташа смотрела на него почти с ужасом.
— Дней десять назад. Сережа объяснил, что вы его заперли и что ключ у соседки. Она и пустила меня в квартиру… Она вам тоже ничего не рассказывала? Странно…
— Меня все это время не было дома: моя мама лежит в больнице с инфарктом, и я…
— Это я тоже знаю. Наталья Владимировна, я пришел к вам по совершенно определенному делу, и мне нужно, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов. Без этого я просто не имею права от вас уйти. А потом я постараюсь вам помочь в поисках сына. Договорились?
— Спрашивайте.
— Когда вы в последний раз видели вашего бывшего мужа?
Наташа немного подумала.
— В ночь с девятого на десятое мая.
— В ночь?
— Девятого вечером я вернулась в Москву и…
— Вы куда-то уезжали?
— Да, в Париж.
— Надо же, в Париж! Так, и что же?
— Он позвонил, когда я уже спала… Было часа два или три. Он попросил отдать ему то, что я привезла…
— И… что вы ему привезли? Если не секрет?
— Какой-то конверт.
— Конверт? Вы уверены, что это был именно конверт?
— Конечно, уверена. Обычный конверт.
— Вас не удивило, что он приехал к вам ночью?
— Удивило… Но он сказал, что только что вернулся из какой-то поездки.
— Вам, очевидно, известно, от кого было это письмо?
— Почему вы думаете, что мне это известно?
— Но ведь вам его кто-то передал, там, в Париже?
— Какой-то человек подошел ко мне в аэропорту и попросил передать. Больше я ничего не знаю.
— Человек, говорите? И вы опять не удивились?
— Чему я должна была удивляться?
— Тому, например, что он вас знает.
— Дело в том…
— Да?
— Мы с ним уже виделись, когда я прилетела в Париж.
— С какой целью?
— Павловский попросил меня передать посылку человеку, который ко мне подойдет…
— Что за посылка?
— Не знаю. Маленький сверток.
— Насколько маленький?
— Вот такой, — Наташа показала.
— Вы получили его от мужа?
— Пожалуйста, не называйте его моим мужем! Мне это неприятно.
— Извините. Так что?
— Сверточек передал мне его коллега, или знакомый… Не знаю, кто он такой.
— Можете его описать?
— Могу… У него на лице, вот здесь, довольно большое родимое пятно.
Григорьев достал из внутреннего кармана фотографию и показал ей. С небольшого черно-белого снимка на нее смотрели глаза человека, который подходив к ней в Шереметьево.
— Это он?
— Кажется.
— Он или нет?
— Послушайте, я видела его всего пару минут… — она осеклась и тихо добавила: — Он.