— А я? — лениво отозвалась Наташа.
— Брось, пожалуйста! Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
— "Хороша я, хороша, да плохо одета… Никто замуж не берет девушку за это…"
— Да ну тебя! — с досадой бросила Лена и отвернулась. Из динамика неслось: "Ты ж мене пидманула, ты ж мене подвела-а, ты ж меня, молодого, с ума-разума свела!"
Вечером они сидели за столом на маленькой терраске. Была уже середина августа, и нежно-голубые краски неба на горизонте быстро сменялись фиолетово-розовыми. В траве стрекотали кузнечики, а со стороны леса время от времени доносился протяжный птичий крик.
— Что это за птица? — спросила Наташа.
Лена пожала плечами.
— Понятия не имею!
— Как странно она кричит, будто плачет…
— Может, это выпь?
— По-моему, выпь живет на болотах.
— Так тут полно болот! Потому и комарья столько. Зачем она тебе?
— Кто, птица? Не знаю, ни за чем… Почему-то эти звуки вызывают у меня чувство тревоги…
Виктор налил женщинам шампанское, а себе и Лениному отцу водки и спросил Сережу:
— Ну что, молодежь, выпьешь с нами?
— Я не буду пить, — буркнул Сережа и с ненавистью посмотрел на него.
— Ух, какой ты грозный! Ну, не будешь, так не будешь, — Виктор поставил бутылку на стол. — Хорошо-то как, а? Так бы и сидел, не вставал… Всё, решил: в будущем году буду строиться. Куплю землю километрах в ста пятидесяти и поставлю хороший сруб. Ну что, выпьем? — Он опрокидывал рюмку в рот, закусывал зеленым луком и смотрел на Наташу.
— Сруб — это, конечно, хорошо, — отвечала Ленка, — но сто пятьдесят километров — слишком далеко. Лучше купить хорошую дачку где-нибудь поближе к Москве, а то не наездишься…
— Можно и поближе, — соглашался он. — Только не дачку, а настоящий дом, зимний, в два этажа, с гаражом. — И опять косился на Наташу.
Когда старики ушли в дом, Лена сказала:
— Сережка, тебе спать не пора? Смотри, завтра все грибы проспишь.
— Не просплю, — сердито буркнул Сережа и уходить явно не собирался.
Они посидели еще немного, и Лена опять взялась за свое:
— Пошли, дружок, я тебе водички согрею — зубки почистишь и ножки помоешь.
Сережа посмотрел на мать:
— Мне уйти?
Наташа кивнула:
— Иди, Сережа. Я скоро приду.
Он встал и, не глядя на нее, вернулся в дом.
Наташа начала собирать посуду.
— Ну, нам тоже пора…
Виктор, не сводя с нее глаз, молча курил, и она различала в темноте вспыхивавший кончик его сигареты.
— Оставь ты эти тарелки, посиди. Может, тебе холодно?
— Нет, все в порядке.
— Ты, я смотрю, и не выпила ничего. Что так? — голос у него дрожал.
— Не знаю, не хочется.
"Какого черта, неужели я боюсь сказать ему правду? И неужели я действительно чего-то от него жду?" — пронеслось у нее в голове, и Наташа, разозлившись на себя, резко встала.
— Все, пора. Спать хочется, и комары кусают.
Наташа прихватила стопку тарелок и вышла из-за стола.
На следующий день, когда Виктор уехал, Лена спросила:
— Ну что?
Наташа пожала плечами:
— Ничего.
— Опять ничего? Ничего не сказал? Или ты сама не дала ему такой возможности? Я тебя знаю.
— А чего, собственно, ты ждала?
— Не валяй дурака: я же вижу — он сходит по тебе с ума. Ты замечаешь, как он на тебя смотрит?
— Да. При этом мне почему-то хочется спрятаться.
— Наташка, я тебя не понимаю! Честно говоря, и не хочу понимать. Если он тебе так не нравится, зачем ты его приручала?
Наташа вздохнула:
— Я не приручала, так получилось. Я же тебе рассказывала… Он помог с Сережей. Если бы не он…
— Вот видишь!
— Ты хочешь сказать, что человека можно полюбить из благодарности? Из одной только благодарности?
— Господи, "полюбить, не полюбить", разве об этом речь? Речь о том, что у тебя будет ребенок, и ты опять будешь растить его без отца?
— Что же я могу поделать?
— Но ведь ты позволила ему принимать участие в твоих делах, потом, уже после Сережи. Почему бы тебе не продолжить в том же духе?
— Ты права, я сама виновата, но что теперь делать? Я почему-то постоянно испытываю в его присутствии чувство неловкости, но как от этого избавиться — не знаю… Что касается ребенка, то одного я уже вырастила, справлюсь и со вторым.
— А на что, на какие шиши? С работы ты ушла, потому что не хочешь, чтобы они знали о твоей беременности. А если бы даже не ушла, все равно прокормить вас троих эта твоя работа все равно бы не смогла. Как ты будешь жить? Ты даже работать не сможешь — кто будет сидеть с малышом?