Через полчаса машина остановилась около невзрачного строения желтого цвета.
— Подождите здесь, — Филипп стремительно бросился из машины.
Войдя в здание, он увидел длинный коридор, по обеим сторонам которого вдоль стен, покрашенных зеленой масляной краской, сидели люди в ожидании приема. Справа, перед регистратурой, освещенной лампами дневного света, стояла небольшая очередь. Он встал в очередь за молодым человеком в кожаной куртке и стал терпеливо ждать. Подойдя к окошку, он наклонился и увидел толстую женщину в белом халате и чепчике с завязками, которые болтались у нее по плечам. Филипп вежливо поздоровался и сразу почувствовал, что у него, как бывало всегда, когда он волновался, резко усилился акцент. Толстая регистраторша подняла глаза и в изумлении уставилась на него: такие птицы не часто залетали в их диспансер.
— Я вас слушаю, — строго сказала она.
— Пожалуйста, помогите мне, я вас очень прошу… — быстро проговорил Филипп.
— Что случилось? — отшатнулась регистраторша.
— Несколько месяцев назад в ваш диспансер обращалась женщина по поводу своего сына. Мне необходимо ее разыскать. Может быть, у вас есть какие-нибудь данные о…
Она перебила его:
— Мы справок не даем.
— Пожалуйста, выслушайте меня. У меня билет на самолет, — Филипп полез во внутренний карман плаща. — Вот, я должен был вылететь сегодня в Париж, но только что совершенно случайно узнал, что она обращалась в ваш диспансер, и…
— Я вам еще раз повторяю, мы справок не даем.
— Мне нужен только адрес. Или номер другого диспансера, если она больше не числится в вашем. Пожалуйста. Я готов заплатить, сколько вы скажете.
— Слушайте, здесь диспансер, а не адресное бюро.
— Я там уже был, там данных о ней нет…
— Чего же вы от нас хотите? Я же объяснила…
Филипп, начинавший терять терпение и вместе с терпением последнюю надежду, открыл рот, чтобы, спросить, в каком кабинете принимает бывший Наташин врач, и вдруг услышал за спиной резкий голос:
— Что здесь происходит?
Филипп обернулся и увидел высокого пожилого человека в белом халате. Толстая регистраторша плаксиво сказала:
— Аркадий Николаевич, невозможно работать!
Филипп обратился к нему:
— Простите, вы врач?
— Да, в чем дело?
— Мне надо с вами поговорить, — и быстро добавил, заметив его нетерпеливый жест: — Я займу у вас не больше пяти минут.
Аркадия Николаевича ждали больные, но что-то во взгляде этого иностранца заставило его согласиться.
— Ну, хорошо, идемте.
Они поднялись на второй этаж и вошли в кабинет.
— В мае этого года, — начал Филипп и опять почувствовал, как усиливается его акцент, — в ваш диспансер обратилась женщина по поводу своего сына. Ее зовут Наташа Лиевина.
Доктор внимательно посмотрел на него:
— Так. И что же?
— Все, что мне нужно, это узнать ее новый адрес, так как она переехала. Может быть, есть какая-нибудь отметка в документах, может быть, известно, в каком диспансере она теперь…
Аркадий Николаевич перебил его:
— Зачем, позвольте узнать, вам ее адрес?
Лицо Филиппа исказила судорога.
— Я люблю эту женщину.
Доктор Левин молча посмотрел на Филиппа, достал из внутреннего кармана потрепанную записную книжку и тихо сказал:
— Запишите адрес.
Раздался звонок. Наташа убрала листочки с письмом Филиппа в ящик стола, вытерла слезы и пошла открывать, запахнув халат. Для Сережи было еще слишком рано, а больше она никого не ждала.
За дверью стоял паренек в ватнике и резиновых сапогах.
— Картошка нужна?
— Нет, спасибо.
Наташа закрыла дверь, но не успела дойти до конца коридора, когда снова позвонили.
— Я же сказала, мне не нужна картошка! — крикнула она, не отпирая.
— А я тебе еще нужен? — спросил знакомый голос с сильным французским акцентом.
В это время над Подмосковьем в прозрачном воздухе, пронизанном неярким октябрьским солнцем, таял крошечный серебристый самолет компании "Эр Франс".
