— Я тебя убью, чего бы мне этого не стоило!
Сирена накинулась на Лукаса ещё раз. Лукас что-то почувствовал, и как только сирена дотронулась до лица Лукаса, он резко увернулся, пронзил грудину сирены, а после отрубил её голову. После всего этого Лукас обратился к рыцарю, он толкнул его, поэтому рыцарь заваливается на бок. Лукас понимает, что он погиб. Лукас проронил слезу и двинулся к отцу. Отец и сын встретились в бою и боролись за жизни других. Отец сражался не как человек, а как зверь. Убил первую сирену без всяких усилий, потом вторую, а после третью, а рыцари просто убивали, как будто ковырялись в зубах зубочисткой. Рыцари разносили этих сирен, и вышла огромная сирена-матка, которая еле-еле залезла на корабль. Пушки не наносили ей вреда. Рыцари договаривались, что магию они ни за что не используют, но время пришло. Они встали по периметру матки: первый снёс матке сирен ноги, а их там было шестнадцать штук, второй рыцарь уничтожил руки, третий в прыжке вспорол матке брюхо, а четвёртый подстраховал. Все резко прыгнули и с той же скоростью нанесли немыслимый удар. Но это чудовище ещё живое. Матка сирены начала громить корабль, и это заметил Генри Швец и не по-детски разозлился. Он наклонил голову, у него резко вырос красный ирокез, он быстро телепортировался и дал по голове сирене. Она разорвалась от удара, после чего Генри ударил ногой по-спартански и выгнал эту матку с корабля. После он закричал:
— Никто не смеет царапать мой корабль, понятно вам, морские твари?!
Все рыцари похлопали Генри. Рыцари редко кого-либо хвалят, даже Илья побил его по плечу, Лукас с удивлением посмотрел на него и подумал:
— С какими я сильными ребятами плыву. Генри Швец пошёл, как ни в чём не бывало на капитанскую рубку. Юлий II смог приподнять уровень реки, и Генри смог развернуть корабль. Им придётся переплывать через устье речки, впадающей в море, и через море они попадут в сердце страны.
Лукас почти упал от бессилия. Отец поймал сына и отнёс его в каюту, положил на кровать, выключил свет и закрыл дверь. Илья задумался, насколько стал его сын сильнее. Он понял, что ему надо многому научиться, чтобы видеть мир такой, какой он есть. С этой мыслью он поднялся на борт. Илья не знал, радоваться или грустить. С такой жестокостью Лукас убивал этих сирен. Хоть мир наш жесток, но не надо превращаться в животных. Надеюсь, Лукас не собьётся с правильного пути, который он себе наметил. Илья встречает Юлия II. У них завязался разговор.
— Илья, что ты такой грустный, мы победили чудовищ, надо радоваться.
— Да, неважно. Вы в порядке — самое главное.
— Со мной всё хорошо, правда, маловато магии, но она скоро восполнится. Я чувствую твою тревогу, рассказывай, легче станет.
— Раз мне станет лучше, ладно, рассказываю. Мой отец работал во флоте, он настолько “любил” это дело, что, когда выходил на сушу, сразу пил, чтобы забыть тот день. Ему отлично жилось на корабле и на морской глади. Я всегда просто мечтал, чтобы мой отец гордился мной, но это все лишь мечты. Когда он приходил домой, он бил мою мать. Я пытался ударить его, но все было тщетно, мне тогда было десять лет. Он меня бил и после всего садился на стул, брал водку или самогон и хлебал из бутылки. Столько ненависти и злости накопилось. Как только я немного подрос, где-то мне было шестнадцать, я был уже женат на Нине Нежные Руки, родился Лукас. Я с женой договорился не говорить о моём отце только потому, что он алкаш, быдло, просто зло, а не человек. Мы с Ниной условились, что у меня нет ни отца, ни матери. Я думал, что так будет лучше. Когда Лукасу исполнилось четыре года, я поехал на лошади проверить мать, всё ли у неё хорошо, а что с отцом, меня мало интересовало, но я спросил, где конкретно папа, и мать заплакала. Я её успокоил и пошёл туда, где отец пьёт, в бар «Ночной странник». Его там не было, я пошёл в порт к его знакомым, подошёл к душной компашке, и спросил, где мой отец. Один Геннадий узнал меня. Он был его другом, но сказал очень тяжёлые для меня слова: "Он умер во время нападения сирен". Я понял только то, что я в нём нуждался как сын и никак иначе. Я не хочу такой судьбы для моего сына.
— О боги, как же ты много натерпелся, я тебе искренне сожалею. Такая история заслуживает целой пьесы. Но не стоит унывать, мы вылечим твоего сына, и ты поплывёшь со спокойным сердцем домой.
— Я понимаю, что это жизнь, поэтому надо всегда быть готовым к её испытаниям. Вы же говорили, что всё будет хорошо, но все оказалось наоборот, мне грех жаловаться. Вы же мне практически спасли жизнь, так как вы моего сына везёте к магу, чтобы вылечить его.
— Это моя работа.