Открываю шкаф и встаю на помятую коробку. Сунув руку под куртку, достаю пистолет и скотчем приматываю его к задней стенке, под самым потолком, над одеждой. Прикрываю его старыми книгами, лежащими на полке, чтоб не бросался в глаза.
Издеваешься, наверно,
говорит Сэм.
Конечно же, он все видел. Я даже не слышал, как он встал. Похоже, теряю хватку.
Это не мое,
отвечаю я. — Просто не знал, куда его девать.
Может, просто выбросить? — Сэм понижает голос до хриплого шепота. — Это же пистолет. Оружие, Кассель. Ору-у-ужие.
Ага,
спрыгиваю с коробки и со стуком приземляюсь на пол. — Знаю. Обязательно. Просто некогда было. Завтра, даю слово.
Интересно, сколько нужно времени, чтоб выбросить пистолет в мусорку?
Мне бы очень хотелось, чтобы ты перестал повторять слово «пистолет»,
плюхаюсь на кровать и тянусь за ноутбуком. — Сейчас все равно ничего не могу поделать — разве что в окно выкинуть. Завтра разберусь.
Сэм испускает стон и идет в свой угол, подобрав на ходу наушники. Вид у него раздраженный, но не более того. Наверное, привык, что я веду себя как преступник.
Чье? — В конце концов спрашивает он, кивая в сторону шкафа.
Одного парня. Он его уронил.
Сэм хмурится. — Звучит правдоподобно — и под этим «правдоподобно» я имею в виду, что это полная лажа. И, кстати, разве ты не знал, что если кто-нибудь обнаружит эту вот штуковину, то тебя не только выпрут из школы, а даже как бы вычеркнут из школьной памяти. Выжгут твое лицо в уоллингфордских альбомах. Соберут команду мастеров памяти, чтоб никто даже не вспомнил, что ты здесь учился. Родителям ведь обещали, что вот именно такое никогда не случится в нашем славном Уоллингфорде.
При упоминании мастеров памяти меня охватывает дрожь. Баррон — один из них. Он использовал свои способности, чтобы заставить меня забыть о куче разных вещей — что я мастер трансформации, что он вынудил меня стать прекрасным наемным убийцей, даже о том, что я превратил Лилу в животное, которое он много лет держал в клетке. Старший брат-психопат выкрал целые куски моей жизни. Единственный брат, который у меня остался. Тот, который сейчас обучает меня.
Эта семейка не для меня. Жить с ними невозможно, убить — тоже. Разве что Баррон заложит меня Юликовой. Тогда, пожалуй, я буду способен на все.
Ага,
отвечаю я, пытаясь поймать нить разговора. — Я от него избавлюсь. Обещаю. Нет, погоди, я уже обещал. Может, поклянемся на мизинцах?
Невероятно! — Говорит Сэм, но я понимаю, что не так уж он и злится. Пока я определяю степень его гнева, наблюдаю за игрой эмоций на его лице, замечаю, что рядом с ним на синем покрывале разложено около десятка ручек, и он что-то рисует ими в блокноте.
А что это ты там делаешь?
Он расплывается в улыбке. — Купил на интернет-аукционе. Целый набор ручек с исчезающими чернилами. Здорово, правда? Ими пользовался КГБ. Настоящее орудие шпионов.
Тебе-то они зачем?
Если честно, есть два варианта. Отличная шутка или же записи наших букмекерских операций.
Сэм, мы уже много раз это обсуждали. Если хочешь, занимайся этим сам, я пас. — Я принимал ставки на всякую школьную ерунду с тех самых пор, как поступил в Уоллингфорд. Если вы хотели поставить на исход футбольного матча, вы приходили ко мне. Если хотели поставить на то, будет ли на обед бифштекс три раза за неделю, крутит ли директриса Норткатт роман с деканом Уортоном или умрет ли Харви Сильверман от алкогольного отравления еще до выпускного, вы тоже приходили ко мне. Я высчитывал выигрыши, хранил наличные и брал комиссию за свои труды. В школе, где учится множество скучающих богатеньких детишек, это был неплохой способ подзаработать. И довольно безопасный — пока не стал опасным. Пока детки не начали делать ставки на то, кто из учеников мастер заклинаний. Пока эти ученики не превратились в мишени.
И работа букмекера стала напоминать заработок на крови.
Сэм вздыхает. — Ладно, все равно можно много кого разыграть. Представь, полный класс, все пишут контрольную — а пару суток спустя получаются чистые листы бумаги. Ну или можно выкрасть какой-нибудь классный журнал. Сущий хаос!