Пока голова у меня была занята прожектерством, руки действовали. Я незаметно расстегнул ей пуговичку на кофточке, потом на блузке. Пронырнул рукой под одежду и положил ладонь на бюстгальтер. Лифчик у нее – шелковый, явно импортный.
Я снова поцеловал ее, и тут дверь перед нами распахнулась и в фойе вышли два преподавателя. До этого момента освещения в классе не было, то есть преподаватели сидели в лаборантской, курили перед уроками. В самом классе свет не включали, чем усыпили мою бдительность. Один преподаватель – нормальный мужик, электротехнику преподавал, другой – мой враг по фамилии Инютин. Он считал меня самым тупым учеником, разгильдяем и лодырем. Инютин преподавал техническую механику, самый мутный предмет на свете. На втором курсе я чудом сдал ему экзамен. Курсовую работу за меня одногруппник написал за пятнадцать рублей. Сам бы я ее не осилил. Так получилось, что я с самого начала запустил теоретическую механику и уже через месяц не мог понять, о чем на уроках говорят.
Короче, преподы усекли, чем мы занимаемся и где находится моя рука. Один из них усмехнулся и пошел в главное фойе, а Инютин скривился, словно лимон съел, и поспешил на второй этаж.
Раздался звонок на перемену. Я наскоро попрощался с девушкой, договорился встретиться после уроков и ушел. Началась вторая пара, и меня прямо с занятий вызывают к заведующей механическим отделением Вере Ефимовне, женщине властной и бескомпромиссной.
Захожу. У стола Веры Ефимовны сидит наша классная руководитель, бледная, чуть живая. Она и так-то малокровная была, а тут вообще побелела, хоть «скорую помощь» вызывай.
Вера Ефимовна с порога набросилась на меня:
– Ты что, с ума сошел? Ты что себе позволяешь?
Я сначала не понял, о чем речь, стал оправдываться:
– Проспал. Прогулял пару. Наверстаю.
Она как завопит:
– Ты дурачком не прикидывайся! Пару он проспал! Зачем ты, подлец, гражданке республики Шри-Ланка под кофточку залез? Международный скандал устроить хочешь?
Тут я почувствовал, как у меня внутри что-то оборвалось. Я пролепетал:
– Никакой гражданки Шри-Ланка не знаю. С девушкой из Молдавии в фойе стоял, а к иностранкам даже близко не подходил.
Вера Ефимовна аж пятнами покрылась от гнева:
– Эта твоя «девушка из Молдавии» – первокурсница из республики Шри-Ланка Индира Сингх. Ей 28 лет. Она – мать двоих детей. Сына с дочкой дома оставила, с мужем, а сама к нам учиться приехала.
Я почувствовал себя оплеванным. Словами не передать, как мне обидно было. Прикинь: ей 28 лет, а мне – 18, но я в полутьме ничего не понял и решил, что Индира младше меня. Индира! Представь, ее зовут Индира, а мне послышалось Ирина. Если бы я… Ай, да что там говорить! Замечу в свое оправдание, что меня с толку сбила ее грудь: небольшая, упругая. У матери двоих детей такой упругой груди быть не должно.
Вера Ефимовна хотела еще что-то сказать, но тут наша классная стала заваливаться на бок. Обморок! Вызвали врача из медпункта. Пока классную приводили в чувство, Вера Ефимовна вынесла решение:
– Если иностранка пожалуется, мы тебя отчислим. Если она над твоими ухаживаниями посмеется и конфликта раздувать не будет, то считай, что тебе повезло. Я могла бы тебя прямо сейчас из техникума отчислить, но мне тебя, сироту, жалко.
Неделю я жил как в тумане, ждал, пожалуется Индира или нет. Пронесло, повезло, прокатило! С того дня я близко к иностранцам не подходил. Если встречал Индиру в техникуме, то старался затеряться в толпе. Если мы нос к носу сталкивались в общежитии, то я делал вид, что не знаю ее, в первый раз вижу. Даже сейчас, когда вспоминаю разборки у Веры Ефимовны, у меня в животе что-то вниз опускается и тошнота к горлу подходит.
– Вы жили в одном общежитии, и ты до встречи в фойе ни разу ее не видел?
– Она не к 1 сентября приехала, а запоздала. С детьми, наверное, долго прощалась. Потом с Индирой еще один парень чуть не влетел. Хорошо, что я его вовремя предупредил. Он тоже подумал, что она из Молдавии или с Украины. Индира, она миниатюрная такая, улыбка обворожительная, застенчивая, а у самой двое детей в городе Коломбо остались.
Тимоха, вспомнив, как стоял на краю жизненной катастрофы, налил еще вина и, не приглашая меня, выпил.
– Андрей, если не секрет, зачем тебе эти иностранцы сдались? Смерть Жан-Пьера Пуантье расследуешь? Так он от инфаркта умер, даже справка от врача есть.