Глава 22.
Однажды открыв глаза, вижу Андрея – восседает с господской величественностью в кресле у балкона. Полуобнажён, серьёзен, задумчив. Расслабленные руки покоятся на подлокотниках. Смотрит на меня в упор и будто не дышит. Лицо, точно маска – непроницаемая, холодная, невозмутимая. Как же хотелось вскочить и врезать ему, чтобы хоть какая-то эмоция проступила. Чёрствый, надменный, непробиваемый циник. Бесчувственный ханжа, бесстрастная ледышка… с чёрным сердцем, не знающем, о любви и привязанности.
Но не осмеливаюсь – кто я такая, чтобы его осуждать?.. Прогнать? Не могу… Не знаю почему, но не могу. Язык не поворачивается… Да и наори опять – проигнорирует, как делал до этого. Остаться же одной – умру… Как ни крути, Зепар - единственный, кто со мной сейчас.
Частенько случается, некоторое время соображаю: где нахожусь? Как здесь очутилась? То в ресторане, то в кино, в машине, на приёме у Андрея Викторовича… Растерянно оглядываюсь, меня не трогает действительность - квело жую, бездумно смотрю, слушаю… Жизнь, продолжается против воли…
Прихожу в себя очередной раз. Помутневшим взглядом обвожу машину – знакомый джип. Пытаюсь сосредоточиться: куда еду – не получается. Мотаю головой и отворачиваюсь к окну. Опять куда-то везут. На работе, вроде, была… а, вероятно, домой.
- Как насчёт тренировки через боль? – вырывает из тягучих мыслей голос Андрея.
- Боль? – отстранённым эхом переспрашиваю и бесстрастно смотрю на Зепара.
Кхм… только сейчас замечаю, как сильно осунулся. Скулы заострились, от чего и без того чёткий контур лица, кажется точно вылепленным. Надбровные дуги ещё больше посуровели – выпирают точно навесные скалы. Огромные малахитовые глаза впали… Линия рта стала ещё жестче.
- Сильной, но отрезвляющей, - не глядя на дорогу, интересуется Андрей, круто повернув на светофоре.
- Какой… боли? – шепчу непонимающе. – Боли - боли… - уточняю нелепо, сама до конца не осознавая, что имею в виду.
- Боли через боль, чтобы потом, если случится подобное, ты уже была готова к Аду!
Милая шарада, вот только нет настроения её решать.
- Не уверена, - морщусь, но придаю голосу сдержанности. - Хочу домой! – нервничаю и даже почему-то готова кричать от страха или выскочить из машины. Интуитивно кошусь на окно, ища пути отступления. Магазины, бутики, офисы. Знакомый район!.. О нет! Мы уже возле школы боевых искусств. Машина останавливается – сжимаю крепче сумочку, будто она может спасти.
- Никитин был прав! – Зепар с присущей ему невозмутимостью выключает зажигание, вытаскивает ключ и оборачивается. – Не стоило тебя Стасу доверять.
- Ты за меня волнуешься? – неуверенно предполагаю. Глупость, но в теле с «ничего» появляется сила, нагнетается радость. Еле удерживаюсь от улыбки. Везёт – губы отвыкли улыбаться. Неужели меня волнует отношение ко мне Зепара? Бред!.. Мне плевать… Чёрт! Вру даже себе. Меня волнует: безразлична или нет? Если второе, это бы объяснило, почему ругался с Вадимом. Столько времени потратил со дня смерти мужа. Шептал отвратительные вещи, заставляющие вернуться к реальности… Нежно убаюкивал… не бросал…
- Одного из лучших сотрудников чуть не потерял, - поясняет Андрей хмуро. – Думается, он тебя толком ничему не научил.
От неожиданно жёсткого ответа, расстраиваюсь и даже не знаю, что сказать. Скотина! Гад! Сволочь… Бесчувственный чурбан. А чего злюсь-то? Я ему никто. Он честен. Профессионален от «а» до «я». Постоянно даёт понять, что я не в его вкусе. Работа - и только! Чего нарываюсь? На что напрашиваюсь?.. Да и как смею? Вадим только погиб… Из-за меня, а я - пищащая тварь больше переживаю – думает ли обо мне Зепар не только как о своей работе? Моей низости нет предела! Приступ самобичевания пора прекращать, а то опять задумаюсь о самоубийстве.
- Стас был… – бубню, запахнув плащ плотнее – по коже бежит холодок. – Был… - не нахожу слов, ведь толком-то не подыскала верных.
- Прежде чем тебя тренировать, нужно сбить спесь и гонор, и мозг вставить! – незлобиво бросает Андрей и выходит. Вздрагиваю, когда его дверца громко хлопает. Сижу, точно прибитая к месту, лишь сердце бешено колотится, да уязвленная гордость злобно клокочет. Моя дверца открывается также резко. Зепар уже с двумя сумками, одна удивительно похожа на мою… спортивную. Не успеваю до конца осмыслить, что происходит, Андрей, как всегда, «галантно» кивает - давай, вылезай. Рождённое с первой встречи чувство ненависти, неумолимо крепнет.
- Я вещи не взяла, - выдавливаю, изо всех сил храня спокойствие.
- А я собрал, - в тон парирует Андрей, демонстративно чуть приподняв сумки.
Так значит правда? Не показалась знакомой, так и есть? От возмущения взрываюсь:
- Ты совсем… Как посмел… Да кто ты такой?.. – беснуюсь в праведном гневе, переходя на шипение. Мимо машины идёт толпа ребят. Недружным хором громко здороваются с Зепаром и спешат дальше.
- Ты, правда, хочешь поговорить на эту тему? – уголком рта криво усмехается Андрей, как только они скрываются за дверями школы. К горлу стремительно подкатывается ком, нервно сглатываю, но из вредности буркаю:
- Да! Я хочу знать, на каком основании…
Затыкаюсь, чуть не прикусив язык – Андрей склоняется ко мне и рывком за руку подтягивает. Охаю от боли - предплечье точно в огне.
- С момента подписания договора, - сурово чеканит в губы, убивая холодом глаз. – Согласилась на охрану, любое вмешательство в твою жизнь, тренировочный процесс по усмотрению инструктора… Расследование… Мне продолжать?..
- Я такого не помню, - бормочу, едва не глотая слёзы. Смутно вспоминается момент заключения договора в офисе Андрея. Тогда хотела почитать, но Александр торопил:
- Ангел мой, не душу дьяволу продаешь – тело доверяешь профессионалу, - шустро вырывает договор. Наспех в голос читает несколько пунктов, причём, в разнобой…
Я тогда сидела будто в коматозе, растерянно переводила взгляд с одного мужчины на другого - ничего не понимала. Никитин юридические тонкости «охраны и тренировок» пояснял своими словами и то - больше:
- Тут нюансы, ну это тоже верно, - бубнит в листы, уже читая про себя, - и это не будет лишним, - кивает своим мыслям. - А вот главное: «Я», - кладёт документ на стол, тычет в строчки и поучительно наставляет, - пиши здесь свою фамилию, имя, отчество и далее заполняй по пунктам… В конце - дата и подпись.
На моё возмущение: «Может, Костику позвонить», - отмахивается:
- Ангел мой, я когда-нибудь тебе плохое советовал?
- Нет, - торопливо и чуть рассеянно трясу головой. Мозг точно кисель, совсем не соображает, а от пристального рассматривания Зепара хочется с себя кожу содрать, чтобы чище, невинней и обнажённей уже и не быть. Может, хоть так избавлюсь от жара в теле, пробравшего до стыдливого кипения под прицелом испепеляющих то болотных, то сумрачных глаз.
- Так вот, - наставляет Никитин, отрывая от ужасающих мыслей. – Подписывай, что предлагают, а то Андрей опять характер покажет, и больше слушать не будет.
Чуть медлю, ещё раз смотрю на Александра окутанного серебреной дымкой святости. Никитин не дает усомниться ни на секунду – двигает ко мне ближе договор, уверенно кивает: пиши, не медли. Чёрт! Затравленно кошусь на Зепара – в его ледяно-плотоядном взгляде мелькает неверие, сомнение. Крылья носа хищно взлетают и замирают, будто ожидая приказа опуститься. Край губ чуть приподнимается… Мне душно, тошно… сладко и желанно. Хочу спасения – глотка свежего воздуха… подальше от этого монстра! Лишь бы скорее закончить с бредовым наймом – спешно заполняю, ставлю резолюцию и даже ощущаю облегчение…
Словно обухом по голове:
- Так, значит, я всё же… душу дьяволу продала? – распахиваю глаза. Надо бы домой приехать и копию договора почитать внимательнее. Вот только вспомнить бы, куда положила? Копия должна быть у моего бухгалтера. Он же отчисления агентству делает.
- Жаль, именно такого договора у меня на тот момент не было, - нарушает раздумья без тени улыбки Андрей. – А то бы уже была в пожизненной кабале, - сказано так просто и невозмутимо, что с ужасом понимаю: он не лжёт!
- И что, - цепляюсь за жалкие мысли, - в контракте был пункт: разрешить копание в нижнем белье? – заканчиваю на истерической ноте.