Элитные отряды на ватных ногах занимали позиции перед второй стеной. На вторую стену выходили солдаты, и люди в гражданской простой одежде, на шее которых виднелись руны, которые мерцали приглушенным медным цветом. Эти люди ставили новые орудия на стены, становились кучнее и заряжали орудия. Некоторые образцы выглядели архаично, и ненадежно, но такие были укреплены, починены и переоборудованы, если одно такое орудие в пылу битвы даст сбой, пойдет цепная реакция, и в таком случае защитникам можно будет сесть, и ждать пока их съедят.
На лицах мужчин, молодых и старых виднелось беспокойство, страх и все те эмоции, которые посещают только солдат, которым только предстоит пройти свой первый бой. Каждый элитный боец и особенно чувствительные солдаты вздохнули, и про себя пожалели таких жителей.
В столице было много людей, она была перенаселена, так как сюда съехались люди из окрестных городов, которые понимали что в случае неудачной осады столицы, морские жители могут снять часть гнева, и утолить его каплю на тех, кто близко, и кто совсем не защищён.
У многих тряслись руки, крайние меры это не шутки, все понимали, что это означает.
Солдаты врывались в дома, грубо забирая тех, кто может быть полезен армии, и вешая на них временный рунный ошейник раба.
Солдаты были переодеты, на них вешались доспехи паразиты, и были выданы проклятые клинки. Те, кто всё ещё остался с повышенным шансом выжить были насильно принуждены к принятию запретной медицины, которая сокращает продолжительность жизни, но ненадолго повышает культивацию.
Целые очереди выстроились из солдат и людей, которые стояли у лавок с оружием, броней, или услугами по закалке тела. Черные рынки и каждая лавка была отчищена от товара, если он полезен, и может послужить армии. Всё забиралось под предлогом, что если защитники столицы не выдержат, то лавки и всё прочие будут сметены. Мало кто мог противиться воле армии, у которой в данный момент высшие полномочия.
Каждый боеспособный житель столицы был созван на стену. Общий военный приказ забирал охранников гостиниц, стражников магазинов, и личные армии особо влиятельных особ столицы. Каждый, кто может держать оружие будет охранять столицу, в исключение шли дети и старики, которые даже не культивировали ни тело, ни дух, такие были ещё меньше чем бесполезны.
Охранники, телохранители и наемные убийцы, всё шло в использование. Тем, кто противился, на шеи вешались медные ошейники, или более мягкие меры вроде рунных ошейников, хотя функция остается одной.
***
В особом регионе столицы, которые был максимально отчищен от жителей, находился некрополь. Дома и большой храм, вот из чего состоял целый регион столицы, в котором не было ни одного живого человека.
Каждый дом выглядел чисто, на стенах и колоннах домов были руны, украшения амулеты, обереги и маленькие алтари с подношениями.
Весь город пах благовониями, а в центре города находился храм. Он выглядел как гробница, со ступеньками, уходящими под землю.
Лысый человек с уважительным лицом, с руками которые были скрещены на груди, и в которых крутилось ожерелье из бусин, подошел к входу в храм.
Он поклонился, прошептал молитву, и зажег благовония, простояв в согнутом состоянии, пять минут.
Он шагнул вперёд, ещё на середине спуска, каменные врата отворились, со скрежетом камня о камень, и стряхивая пыль, врата полностью открылись.
Лысый человек вздрогнул, он один из немногих, кто понимал, что означают полностью отваренные ворота. Когда он заходил в храм его била мелкая дрожь, а уши улавливали цокающий звук. Очень быстро он понял, что цокающий звук издают его зубы, которые бьются друг о друга. Ни дрожь, ни цокот зубов не были связаны с морозными ветрами, гуляющими по коридорам храма.
Человек не обращал внимания на коридоры, он шел по центральному пути, который вел только вперёд. Человек шел быстрым шагом, его зубы были сжаты до боли, лишь бы не тревожить цокающим звуком находящихся здесь.
Человек прошел в центральный круглый зал, здесь был только холодный камень, и ничего больше. Человек зажег благовония, пока они горели, он порезал палец, и капнул на благовоние кровью, капля, попав на палочку — зашипела, благовония приобрели багровый оттенок и запахли свежо-пролитой кровью. Затем человек встал на колени, и с силой опустил голову на пол, его лоб не был пробит до крови, но гулкий удар от соприкосновения плоти с камнем прозвучал по залу, и распространился по коридорам эхом.
Человек простоял на коленях, пока не сгорела половина палочки благовоний, глубокое уважение, трепет, почтение и благоговение не сходили с его лица, и ни на секунду не меркли в его глазах.