— Так вы решили играть по грязному. Ожидать соблюдения не писаных правил, от мразей которые только вылезли из своих морских пещер, на что мы надеялись. — Голосом полным холодного гнева, и ярости проговорил юноша, великий страж, который сплюнул в конце. — Тогда не ждите от нас милосердия. — Проговорил он голосом, который был холодным, и полный скрытой угрозы и жестокости.
Ярин обливался потом, он, как и его отряд находился у самого края взрыва, и от разрушительной волны ему оторвало руку до локтя, а его бойцы были чуть дальше, и их раскидало по полю боя. Он мрачно вздохнул, и подумал про себя. — «Видимо мне придется использовать эту чертову технику ещё раз — Он мысленно судорожно вздохнул ещё раз. — Простите меня, но выбора нет, если вы мертвы, вас уже не спасти, но тех, кто выжил, это изменит навсегда, как изменило нас в прошлый раз»
— Демонификация — Сказал Ярин приглушенным голосом, полным твердой решимости. Его доспех замерцал мрачным черным цветом на секунду. Каждая часть его доспеха засветилась рунами, которые были начертаны внутри слоев доспеха, и которые обычно были не видны. Свет, который вспыхнул, слился воедино, образуя массив, который запустил в действие технику. На воротнике его доспеха, мрачным багровым светом замерцали узкие щелки глаз, с черной точкой зрачка по центру. Пасти, черные как сама ночь раззинулись тонкими челюстями с маленькими и острыми, как пилы зубами, они вытягивались, стараясь достать до головы Ярина, но когда поняли что им на этот раз не достать, впились в шею и ключицу. Ярин сдавленно зашипел, от боли прокатившейся по всему телу. Его доспех в месте разрушения, начал отрастать, так же обретая форму руки, кисти и пальцев, которые начали сжиматься. Глаза Ярина задрожали в приступе ярости, которая впивалась в нижнюю часть его мозга иглами, глаза начинала застилать кровавая пелена, а рот непроизвольно издал крик, полный гнева и кровожадности. Кровь единственное, что начал видеть перед собой Ярин, дыхание участилось вместе с сердцебиение. Жажда крови и убийства начала раздирать изнутри.
Ярин яростно куснул язык, чуть не отгрызая его, а затем он тряхнул головой, сбрасывая плену, и возвращаясь к своему холодному самообладанию. Он чуть не превратился в берсерка, но смог побороть приступ. Если он использует эту технику в третий раз, он не выдержит, превращаясь в мясника которому нужна лишь кровь и убийства, в тщетной попытке утолить свою кровожадность, и сбросить слепую ярость.
Глава 94
Анахель увидел расширяющуюся сферу взрыва, полного жгучего пламени, и раздирающей на куски энергии. Словно в замедленном темпе он видел, как несчастного парня стоящего левее от Анахеля разорвало на куски, которые поедались разрушительной энергией и языками пламени. Словно целый рой насекомых вгрызался в части разодранного тела, не желая оставлять даже одну целую часть из всего несчастного, разорванного на куски тела.
Анахель вмиг побледнел, и увидел, что часть энергии приближалась к нему волной неотвратимого и неумолимого разрушения. Тело было обвито внешней энергией, и он выставил руку в блоке, пропитывая её молнией и пламенем, в надежде, что это поможет.
Помогло это или нет, он не знал, но он видел, что волна жара врезалась в него, набрасываясь с безумием голодного хищника. Доспех под напором жара оказался оплавлен, и с шипением прижегся к коже. Часть брони вовсе сплавилась, опадая на пол каплями расплавленного металла, в таких участках разрушительная энергия с пламенем юркнула в расщелины, опаляя и сжигая его плоть. Его тыльная часть руки оказалась полностью обожжена, участки металла слились с плотью, продолжая обжигать и припекать, въедаясь все глубже в руку и боковую часть тела. Плоть, лишенная металла вмиг покрылась участками обгоревшей до кости плоти, с угольно-черной кожей по краям ожога, начиная покрываться струпьями и корками, а также слоями новой кожи. Рана уже начинала заживать, хотя процесс придавал ещё больше боли и неудобства.
Вся часть руки, от тыльной стороны ладони, до основания шеи, а так же бок, под рукой до таза вспыхнула в один миг, и была сожрана жгучими языками пламени.
Анахель закричал, ощущая волну вкрадчивого и въедающегося пламени, которое со всей жестокостью впивается в его тело, словно червь полный шипов прогрызаясь в мышцы, и сверля кости.
А затем, новая волна боли прокатилась по всему телу, словно его доспех стал на размер меньше, обволакивая его со всех сторон, медленно сдавливая в своей крепкой хватке. Часть доспеха, словно растекающийся поток жидкой тени потек по разрушенным участкам, заставляя мертвые части доспеха восставать, принимаясь за свою работу. Доспех шкрябал его обожжённую и опаленную плоть, неспешно и даже игриво, множество тонких, острых когтей начали соскребать его раненную плоть. Чувство своей неторопливостью и болезненностью сводило с ума, но хуже всего стало, когда мертвый сплавившейся с плотью доспех начал восставать из мертвых. Частично расплавленный металл, с силой отдирался от кожи, отрывая только покрывшуюся корками плоть, и прилипая обратно к доспеху. Чувство агонии заставило Анахеля взреветь ещё раз.