— Конкретнее, — обронил Сихали. До конца он в визави не разобрался, но одно он ощущал верно — Кермас не был врагом.
— Вы помните хоть, с чего вся эта заварушка началась? — подался вперёд «генерал». — Совбез МККР был напуган мощнейшими пульсациями психодинамического поля, расходившимися из АЗО. Допустим, что данный феномен стал всего лишь поводом для вторжения, но ведь он был! Я лично пострадал от этого аномального явления! А что оно такое? Ах, не в этом дело! Ваш пастор рассказал мне, что приблизительно вычислил местонахождение этого… мм… пси-феномена. Это где-то в районе «Новолазаревской». «Интеры» покинули те места. Так давайте вместе обследуем тамошние берега, отыщем эту чёртову Вальхаллу! Докажем МККР, что мы ни при чём, ткнём под нос мировому сообществу факты! Искать нужно на глубине, именно с моря подходили немецкие подлодки, а уж в субмаринах океанцы смыслят побольше нашего. Ну вот и надо нам объединить усилия! А если вам претит находиться рядом с пособником оккупантов, так засуньте свою гордыню себе в задницу! Ради миллионов людей можно и прогнуться разок, не переломитесь!
Браун рассмеялся. Кермас гневно посмотрел на него, но не выдержал, прыснул в кулачок.
— Ладно, — сказал Тимофей, — я согласен.
И протянул Кермасу руку. «Генерал» с чувством пожал её.
Глава 28
ГЛУБОКИЙ ПОИСК
1 января, 16 часов 10 минут.
АЗО, станция «Новолазаревская».
Из Мак-Мердо вылетели целой эскадрильей — за турболётом Сихали Брауна поднялся «батон» Кермаса и вся команда Помаутука, уместившаяся в три аппарата. Тимофей взял с собой Шурика Белого и Купри, Илья Харин влез без спросу — куда ж генруку без командора ОГ! А ещё три «Голубых кометы» несли в своих отсеках субмарины типа «Орка».
Сихали не обольщался насчёт перемирия с «интерами». Кермас мог верить во что угодно, даже в джентльменские потуги МККР, но он-то был ганфайтером и не верил никому. То, что Международные войска отошли на Кергелен и Южную Георгию, говорило лишь о том, что фридомфайтеры реально намяли бока «интерам», отчего те и решили взять тайм-аут. А потом? «Суп с котом!» — сказал бы Боровиц…
…Прямо по курсу появилась обширная горная страна — горы Русские, затем показался массив Вольтат, выросли огромные башни и шпили хребта Орвин. Эти твердыни были огромны и величественны. При беспредельной прозрачности воздуха с турболёта был виден весь горный массив, он представал глазам как исполинский макет на белой подставке — каждый излом, каждую расселинку можно было рассмотреть, не напрягая зрение.
Прямо под «батоном» поднимался к горам ледник. На нём были видны русла водотоков, а в понижениях синели озёра талой воды. Лето!
Перед холмистым оазисом Ширмахера, на краю которого располагалась станция «Новолазаревская», гигантскими дугами гнулись морены.
— Сядем южнее станции, — высунулся из кабины Гирин, — там у «новолазаревцев» что-то вроде аэродрома.
— Валяй, — одобрил Браун.
— Подстраховаться бы… — пробасил Тугарин-Змей.
— Уже, — кивнул генрук. — Я Витальичу звякнул, он «Гренделя» приведёт.
— Так ему идти сколько…
— А нам? Думаешь, мы с маху на эту Вальхаллу натолкнёмся? И не надейся…
Снег стаял, и лыжи турболёта загрохотали по пузырчатой ледяной поверхности. Невдалеке поднимались на сваях старинные сооружения «аэропорта» — щитовые, плоскокрышие домики, облезшие и заброшенные. Однако перед ними выстроились в ряд новенькие «Харьковчанки».
— Это мои «оборонцы» подогнали, — небрежно заметил Кермас.
— Я так и понял, — сказал Браун.
С высокой коричневой сопки он увидел к северу от оазиса ледяную равнину, простиравшуюся километров на восемьдесят до моря, тёмно-коричневые мёртвые скалы лежали у его ног застывшими навечно волнами. Они сдерживали напор льда, спускавшегося с юга, с горного массива.
Видно было, как ледник обтекал скалы с запада и востока и снова сливался в единый недвижный поток у северной кромки гряды.
Ледник с талой водой, разлившейся по его поверхности, окрашивал в синий цвет низкие облака. На юге виднелись горные хребты массива Вольтат, выделяясь своей тёмной синевой на лазурном фоне неба и льда.