— Это психотинамический ресонанс! — прокричал фон Штромберг.
Не слушая Гюнтера, Тимофей кинулся к «шварцу», распластавшемуся в двух шагах от него, и подхватил оброненный бластер. Вскинув оружие, Сихали увидел, как пастор обернул к нему бледное лицо. В этот момент Браун мог прожечь вражине переносицу, но он прицелился чуть левее…
Бласт-импульс сбрил половину уха — и батарейку пси-экрана. Тонкий поросячий визг покрыл даже вой «Schwarze Sonne». Хватаясь за голову и пуча глаза, Помаутук зашатался и упал на колени, рухнул на бок, извиваясь и корчась.
— Это нетолго, — громко сказал фон Штромберг, — у него перегорает мосг…
Пастор, божок-неудачник, дёрнулся и замер в скрюченном положении. Пять секунд спустя вой гипноиндуктора оборвался — наступила тишина, перебиваемая лишь гудением вентиляторов, вытягивавших вонючий дым, струившийся изо всех щелей «оружия возмездия». «Чёрное солнце» зашло.
Волнуясь, Гюнтер сказал:
— Психорезонанс не распространяется тальше ста метроф!
— То есть те, что остались снаружи, не пострадали? — правильно понял его Сихали.
— Йа, йа!
Машинально пощупав карман с поглотителем излучения, Тимофей отдёрнул руку — приборчик сильно нагрелся. Грудь пекло, как горчичником.
— Уходим!
Похватав оружие, фридомфайтеры с эсэсовцами совершили вторую попытку к бегству.
Выбраться наружу через служебный вход оказалось легче всего. На пыльном заводском дворе никого не было, а вот со стороны города поспешала целая толпа «шварцев» — лучи десятков фонарей подпрыгивали и скрещивались на бегу.
— Шнелле, шнелле! — проорал Гирин, подгоняя эсэсовцев.
Сзади свистнула ампулка, ударилась в каменную стену — и разбрызгала алые капли расплава.
— Шнелле!
Отряд спустился в сухое русло, добежав по нему до высокой плотины, огораживавшей край полости. Гюнтер первым вцепился в ржавые скобы, вделанные в бетон, и полез наверх.
— Не отставайте!
Сихали долез почти до самого верха плотины и лишь тогда оглянулся. По их следам топотали «шварцы», числом никак не меньше полусотни.
— Лезем, лезем!
Плотина огораживала ещё одну пещеру, когда-то служившую водохранилищем, а нынче собиравшую мелкую лужу на заиленном дне.
— Нам туда!
Теперь рифлёные скобы вели вниз, во влажную полутьму бывшего пещерного озера.
— Шнелле… — пыхтел Максим, перебирая скобы. — А то они нас сверху почикают, как стоячих…
Когда «шварцы» объявились на верху плотины, беглецы уже миновали половину пути в обход вонючей лужи. Импульс бластера угодил прямо в воду, разбрызгивая её с шипением и скворчанием, поднимая пар.
— Сюта! — придушенно крикнул фон Штромберг, подзывая новых и старых друзей.
Дальше путь лежал узким коридором-перетоком. В прыгавшем свете фонарей взблёскивали бугристые стены, сочившиеся влагой.
— Под ноги смотрите!
— Мы где?
— Это место насыфается Фотопат! Фон оттута поступала фота!
Луч фонаря протянулся вверх, охватывая широкий колодец, уходивший вверх. Туда же вели металлические трапы, на вид — проржавевшие насквозь.
— Нам тута!
— Я — вперёд, — сказал Харин, ступая по дырчатым ступенькам.
— За перила лучше не хвататься, — предупредил Максим, — они еле держатся.
С грехом пополам шестнадцать человек взобрались на самый верх и ступили на гладкую каменную поверхность протока. Из глубины дохнуло холодом, а снизу донеслись громкие голоса обозлённых «шварцев».
— Граната есть у кого? — спросил Сихали, наводя фонарь на эсэсовцев.
Циммер быстренько отцепил с пояса гранату-«лимонку» и протянул её Тимофею.
— Мошет не фсорфаться, — озаботился Гюнтер, — ей польше ста лет.
— А мы сейчас проверим!
Вывернув предохранительный колпачок, Браун «дёрнул за верёвочку»[137] и швырнул гранату вниз. Рвануло, заглушая крики, вверх по колодцу взметнулись клубы светящегося дыма, забарабанили по трапам осколки и отбитые камешки.
— Двигаем, чего встали!
Дно протока было гладким и мокрым. Спотыкаясь на ровном месте, поминая нехорошим словом Помаутука и его подручных, беглецы пробирались вперёд — и вверх.
— Стесь то нас никто ещё не пыл, — сказал фон Штромберг, задыхаясь от бега. — Только саключенные…