— Да хоть два, и то хлеб…
Облачившись в биоскафандры, они вошли в «чистилище» — целую анфиладу дезинкамер, где их промыли, облучили, «окурили» ионами, только что святой водой не окропили.
Когда Флоридов с Арнаутовым добрались до подъёмника, на них обоих можно было наклейки лепить, как на унитазы в хороших мотелях: «Стерильно».
В большой сферической кабине лифта имелся ряд кресел-ложементов — спускались полулёжа. Флоридов устроился поудобнее и сказал:
— Слышь, Генрих? Ты в курсе, какую вчера идею генрук[4] подкинул?
— Насчёт чего?
— Насчёт Большой плотины.
— Плотины?..
— Он хочет пролив Дрейка перегородить, чтобы как раньше стало — циркумполярное течение[5] замрёт, в АЗО начнёт теплеть…
— Ага, вмиг жарко станет! — фыркнул Арнаутов насмешливо. — И пяти тысяч лет не пройдёт. А то, что океан метров на семь-восемь подымется, это ничего? Вот радости!
— Нет, ну почему? Если побережье освободить ото льда…
— Так пусть освободит сначала, а потом уже идеями швыряется!
Кабина дрогнула — и обледеневшие внутренности поднялись к самому горлу. По крайней мере Герман испытал именно такое ощущение. Это лифт падал в глубокую шахту, почти до отметки «4 км».
Уцепившись за поручень, чтобы не воспарить в невесомости, Флоридов оборол дурноту и проговорил сдавленным голосом:
— Слышь? Там австралазийцы… тьфу ты… ну, эти, японцы с китайцами просятся «на озеро»…
— Обойдутся, — пропыхтел Арнаутов.
— Хоть сейчас готовы передать нам нейтринный микроскоп и биокомпьютеры…
— Встретим с цветами!
Навалилась перегрузка — лифт тормозил понемногу. Свистящий шорох, нёсшийся из-за стенок, вдруг стих, сменившись еле слышным шелестом, — это кабина миновала круглую шахту, буравившую ледяной панцирь, и теперь неслась внутри цилиндрической башни.
В глазах у Флоридова потемнело.
— Прибываем, — выдавил Арнаутов.
Лифт замер, выпуская пассажиров в нижнюю дезинкамеру. Чуть позже зашипел воздух, выравнивая давление, и двери шлюза разъехались.
Флоридов не однажды спускался на берега подлёдного озера и всякий раз замирал от воистину мальчишеского восторга. Даже какое-то глуповатое почтение перед кудесами природы присутствовало в нём.
Осветители на мачтах разгоняли мрак почти до горизонта, но осветить всю полость они были не в состоянии.
Герман огляделся. За спиной тускло отблескивала высоченная башня подъёмника, уходя к бугристому «небу» — необъятному ледяному своду. Башня стояла на широком берегу, усыпанном ноздреватыми каменными глыбами. И «пляж», и камни были опушены инеем.
Ближе к воде возвышалась пара крутых куполов, смахивавших на безразмерный бюстгальтер, а впереди, насколько хватало глаз, простиралось озеро Восток — неподвижное чёрное зеркало.
Флоридов подошёл ближе, присел на корточки у самой воды. Ледяная влага была чиста и прозрачна, сквозь неё просвечивали камушки и спиральные трубочки раковин, но, чем дальше, тем вода становилась темнее, пока и вовсе не покрывалась как будто плёнкой непроглядной черноты — словно кто гудрон разлил. А ещё было похоже на опущенную крышку рояля — гладкую, блестящую, словно уголь-антрацит.
«Наверху» не сыскать подобия этому немыслимому уплощению — рассудок не ждёт от воды гладкости полированного мрамора, но тут, под колоссальными ледяными сводами, всё по-другому.
Озеро Восток не знало волн, ибо тут не дули ветра: в гигантской полости царили вечный мрак, тишина и холод — вода остыла до минус двух, но давление мешало ей покрыться льдом.
Левее, где у самого берега громоздились скалы, зажёгся прожектор. Посветив к северу, луч уткнулся в пелену тумана — там поверхности достигало тепло гидротермального источника, прогревая воду до плюс пяти. Прожектор вернулся, описав дугу, и замер. Почти сразу же в овале света кругами заходили волны, донёсся слабый всплеск.
— Псевдомедуза балует, — сказал старший гляциолог.
Кряхтя, он наклонился, рукой в перчатке проводя по жёстким росткам белой колючки, вспыженным у самой воды.
Мощная штука — жизнь, подумал Флоридов. Зародилась — всё, хрен вымрет. Холодина? Выдюжит! Антифриз к кровушке примешает или, там, к соку. Ещё и антиоксидантов добавит, а то кислороду больно уж много…
В том месте, где присел Герман, тянулась отмель — воды было по колено. Здоровенные слизняки-невидимки ползали по галечному дну, прикидываясь лёгкой мутью. Камешки хорошо различались сквозь их прозрачные тела, разве что казались нечёткими, размытыми слегка. Слизняки прятались от хищных псевдомедуз…
5
Самое мощное океаническое течение на планете, огибающее Антарктику с запада на восток, вокруг земного шара. Эту зону ещё называют «ревущими сороковыми» — из-за частых штормов.