Из песка выглядывало тело человека в серебристом комбинезоне, напоминавшем спецкостюм космонавта.
— Тормози, — велел Цондзоме генрук и вышел наружу.
Видок у трупа был так себе. Никаких документов при нём не оказалось, зато на волосатом запястье красовалась жирно намалёванная татушка — двенадцать рун «зиг», вписанных в окружность. Schwarze Sonne. Чёрное солнце.
Глава 4
«ВЕРХНИЙ СВЕТ»
12 декабря, 9 часов 20 минут.
Афросоюз, СШЮА, Кейптаун.
«Борт номер один» починял диффузоры, так что быстро вылететь в АЗО не получилось.
— Сделаем пересадку в Кейптауне, — сказал Сихали. — Сан Саныч туда обещал борт перегнать.
— Морем дотуда, — лаконично объяснил Тугарин-Змей, — и на юга.
На том и порешили. Сборы заняли не больше пяти минут, и «великолепная шестёрка» поднялась на борт экраноплана «Гиппогриф». Два его огромных сигарообразных фюзеляжа соединялись широким крылом, спаренные турбины разделял высокий киль.
Граждане ТОЗО и АЗО прошли внутрь правого корпуса и пересекли крыло по узкому проходу — места для них были заказаны в левой «сигаре».
— Всё будет о'кей, Димдимыч, — болтал Рыжий. — Отыщем мы этих «шварцев».[31] И так засветим, что…
— Обнаглели вконец, — процедил Купри. — Шпана, погань… Главное, средь бела дня! «Шварцы» драные…
— Ты с Самоа связывался? — спросил Тимофей, не оборачиваясь.
Илья кивнул. Вспомнив, что шеф его не видит, сказал:
— Связывался.
Вытащив радиофон и набрав серию кодов, он сунул его генруку. Стереопроекция оформилась в квадратное лицо Дженкинса.
— Коллегиально приветствую! — ухмыльнулось лицо. — Как отдыхается?
— Нормально. Что там насчет теракта?
— Ха! — хмыкнул Самоа. — Это мы так думали, что теракт. Там «гоп со смыком» был — эти, из «Чёрного солнца» которые, просто увели ценный груз. А тех, кто рядом был и всё видел, прикончили.
— И что за груз?
— Щас… Я с третьего раза запомнил… Интрапсихическая техника. О как. Волновой генератор для направленной передачи эмоций.
— И на фига он им?
— Дык, ёлы-палы… Вопрос! Да там вообще хрень творится, и непонятная какая-то. Помнишь, где это долбаное «Чёрное солнце» самый первый раз засветилось? На Таити-2. Девять убитыми. Ну, мы тогда тоже сразу — теракт, теракт! А сейчас копнули поглубже…
— И чего нарыли?
— Трупы — это зачистка была. «Чёрное солнце» никогда не оставляет свидетелей…
— Потому они и за нами гоняются, — вставил Сихали.
— Ну да… Так там ещё десятый был — и пропал. Получается, похитили его.
— Кого именно?
— Виджая Чарана. Говорят, крупный спец по волновой психотехнике. Величина!
— Вот, блин…
— И не говори.
— Ладно. Копай дальше.
Дженкинс кинул два пальца к виску, и стереопроекция угасла.
Белый, шествовавший последним и не слышавший переговоров, громко провозгласил:
— Занимайте места согласно купленным билетам!
Кресла были огромными и объемными — хоть клубком в них сворачивайся. Браун уселся ближе к проходу, Харин занял место у окна. Купри и Сегаль устроились напротив.
— Знаю я, — сделал вывод Борис, — почему криминал распоясался! Гангстеры совсем страх потеряли — их же больше не казнят, а Психонадзор никого не пугает.
— И зря, — сказал Сихали. — Борь, ты плохо знаешь, что такое Психологический надзор. Вот представь себе: ты совершил убийство, и тебя приговорили к трансформации по классу «А»… Знаешь, как это бывает? Сначала тебя помещают в изолятор — готовят к ментодеструкции. Преступнику дают время осознать и ужаснуться. Ведь не сеанс позитивной реморализации предстоит — та подействует с месяц, и блок «рассасывается» — наложенный гипноиндуктором запрет снимается, как заклятие. А тут — «полная переделка»! Тебя фиксируют на стенде, делают глубокое ментоскопирование, а потом начинается самое страшное — ментальная деструкция. Твою память постепенно стирают, ты теряешь себя — твоё тело живо, но личность распадается полностью. И чем это лучше медленной смерти? Да это и есть смерть! Ведь человек — это не тело, не мозг даже. Мы — это наша память. Эмоции, чувства — всего лишь реакции на раздражитель, ум — способность перерабатывать информацию. Но когда стирается информация о тебе самом — ты исчезаешь, перестаешь быть! Это хуже смерти, Борь. Ведь каждую минуту ментодеструкции, пока к тебе подступает небытие, ты всё-всё понимаешь! И знаешь, что твоё здоровое, сильное, молодое тело никуда не денется. В бывшем твоём мозгу нарисуют ложную память — мнемогенезис это называется, восстановят навыки… Родится как бы новый человек — с твоими генами, с твоим фенотипом, но не ты. И почему ментальную деструкцию называют гуманной, я понятия не имею. По-моему, это ужаснее электростула или гильотины!