Не знаю, должна ли я ему что-то сказать или нет, но он просто хмурится, глядя на меня, выглядя слегка испуганным и растерянным, не знаю, то ли из-за моего вида, то ли от того факта, что он давно не видел меня, еще и Элль пропала, или…
Я опускаю взгляд на свои руки. На все свои пропавшие татуировки.
О, черт. Я совершенно забыла.
Он бросает на меня еще один странный, затравленный взгляд, а затем уходит.
Я встаю и иду за ним, но сначала направляясь к Солону в баре.
— Повидаюсь со старым другом, — говорю я Солону тихим голосом. — Сейчас вернусь, не иди за мной, будет только хуже.
— Ленор, — рычит он, но слишком поздно, я уже ухожу, направляясь к двери как раз вовремя, видя Мэтта наверху лестницы.
— Мэтт! — я окликаю его, он продолжает идти.
В мгновение ока оказываюсь рядом с ним, хватаю его за руку и тащу в темный сад позади церкви.
— Что за херня, Ленор? — Мэтт вскрикивает, и я понимаю, что проявила много силы. — Что с тобой не так?
Хотя мы находимся в дальнем углу сада, я чувствую чье-то присутствие у себя за спиной, ощущаю запах Солона. Он держится на расстоянии, спрятался в тени, но он здесь и наблюдает за мной.
— Ты не поздоровался, — говорю я ему, стараясь, чтобы мой голос звучал беззаботно, а не отчаянно пытаясь доказать, что я нормальная. — Я видела тебя в баре.
— Я знаю, — говорит он, оглядывая меня с ног до головы. — Я даже не узнал тебя. Что, черт возьми, случилось с твоими татуировками? Почему ты такая бледная? Ты пытаешься изменить свою внешность или чё?
Я моргаю, глядя на него.
— Нет? Почему?
— Я думал, что увижу тебя в новостях, ищущую Элль, помимо всех людей, — с горечью говорит он. — Пост на Фейсбуке, что-нибудь такое. Но похоже, тебя даже не волнует, что она пропала.
Я качаю головой, чувствуя, как меня охватывает паника.
— Я не имею никакого отношения к исчезновению Элль. Я не убивала ее.
Мгновение он пристально смотрит на меня.
— Я не говорил о том, что ее убили…
Блять.
— Ну, ты на это намекаешь, — поспешно говорю я. — Об этом все думают. Что она мертва.
Он смотрит вниз, на мои руки и ноги, хотя я знаю, что в темноте он видит не так хорошо, как я.
— Все твои татуировки исчезли, — говорит он шепотом. — Все.
Я неловко сглатываю, мое сердце начинает бешено колотиться, уровень адреналина повышается.
Что-то ужасное и темное начинает распространяться внутри меня.
— Они мне надоели, — вру я. — Их было легко удалить. Я хочу начать все сначала.
— Для чего?
— Не знаю, я подумала, что меня не будут воспринимать всерьез как куратора музея, — говорю я, вру сквозь зубы, начиная паниковать. Тьма распространяется по мне, превращаясь в форму голода.
Дело в том, что я здесь не единственная, у кого адреналин зашкаливает. У Мэтта тоже, и я чувствую это, чувствую запах его страха, как он выходит из его пор, чувствую его кровь. Этот аромат словно щелкает выключателем внутри меня, пробуждая жажду, которой раньше не было.
О нет.
Мне пора уходить.
Правда, правда пора.
— Ты просто ужасна, — насмехается он надо мной. — Знаешь, Бет сказала, что ты вела себя с ней как последняя стерва, когда вы виделись в последний раз.
Мой рот открывается от шока.
— Чего? — кричу я. — Бет так сказала? Она подошла ко мне, по понятным причинам рассерженная, потому что ты сказал ей, что я поцеловала тебя, хотя это ты сделал!
Он качает головой, отводя взгляд.
— Не придумывай, все было не так.
Я моргаю широко раскрытыми глазами, гнев разливается по моим венам. Я сильно толкаю его, и он падает на землю.
— Ты поцеловал меня, — шиплю я, переступая через него. — Не искажай факты только потому, что твое жалкое маленькое эго крутого айтишника не может справиться с отказом.
— Какого хрена, ты, сука, — выплевывает Мэтт, поднимаясь на ноги. — Не могу поверить, что встречался с тобой, ты сумасшедшая идиотка.
Я даже не удивляюсь. Мэтт, который всегда был таким милым, покладистым и хладнокровным, похоже, исчез. Теперь я начинаю понимать, что это было своего рода притворство, образ приятного парня. Такие чуваки выделываются, чтобы расположить кого-то к себе, сетуя «славные парни удовлетворяют девчонок», хотя у них нихрена не получается по жизни.
— А ты лицемерный ублюдок, — рычу я на него, неконтролируемый гнев захлестывает меня, быстро превращаясь в ненасытный голод. Уже выяснив, что похоть и кровь идут рука об руку, оказывается, то же самое происходит с кровью и яростью.
— Ленор, — слышу я предостерегающий голос Солона на заднем плане.