— У Скарде проблемы со мной. Ленор тут не при чем, — натянуто произносит Солон, все еще пытаясь вырваться из крепкой хватки. — Отпусти ее. Делай со мной, что хочешь, не трогай ее.
Яник издает недовольный смешок.
— Ты не нужен отцу, Ставиг, извини, что разочаровываю. У него есть Калейд, только он ему нужен. Я знаю, больно, что тебя отвергли в пользу незаконнорожденного сына, а он всего лишь наполовину вампир! Но ты для него никто. Ни капли не опасен. Это тебя бесит больше всего, да? Что отец тебя не боится. Ох, твое эго, должно быть, разбивается вдребезги.
Но я знаю, что Солон не слушает Яника.
Он слушает меня.
Даже когда он смотрит на Яника, я чувствую, как он мысленно тянется ко мне.
«Ленор», — говорит он, и произносит мое имя как извинение.
Я отказываюсь позволять ему сожалеть, еще рано.
«Щелкни пальцами», — говорю я ему. «Сделай это».
Я чувствую его замешательство, его нерешительность.
«Не могу», — говорит он. «Яник слишком могучий. У меня нет такой силы. Я не смогу поджечь его».
Он прав. Почти.
«Но у меня есть эта сила», — решительно говорю я ему. «С твоей помощью я смогу это сделать».
«Ленор…»
Он сглатывает, пока Яник болтает о чем-то своем, пытаясь донести до него всю эту историю с «отцовскими проблемами».
Я пристально смотрю на него, пытаясь заставить слушать.
«Сделай это, Солон. Подожги меня».
Он украдкой бросает на меня быстрый взгляд, когда Яник занят остальными, и слегка качает головой.
«Не получится».
«Я сделаю так, что получится» — говорю я, и что-то глубоко внутри кивает головой, как будто мое тело внезапно разделила какая-то другая незнакомая сила. Не думаю, что эти силы причинят мне вред, но они здесь. «Я могу сделать так, чтобы получилось, я возьму твой огонь, он будет меня подпитывать, просто зажги меня».
Он с трудом сглатывает, сжав губы в тонкую белую линию.
«А если ты не выживешь?»
«Я выживу».
Еще одно печальное покачивание головой.
«Я не могу потерять тебя, лунный свет».
«Потеряешь, если не сделаешь этого. Давай же. Я готова».
Он отводит взгляд, пытаясь смириться с тем, о чем я прошу. Тишина заполняет пространство между нами, даже несмотря на то, что Яник все еще говорит.
«Сделай это, Солон. Ради меня. Ради нас. Пожалуйста. Это все, что мы можем».
Боль отражается на его лице, невозмутимый фасад рушится.
«Ты моя на веки вечные, Ленор. Я никогда этого не забуду».
По страданию в его голубых глазах я понимаю, что поставлено на карту. Несмотря на то, что чувствую внутри, несмотря на то, что я пережила в детстве, есть шанс, что я не выживу. Я правда прошу его поджечь меня, как бензин. Я могу сгореть заживо.
Я могу умереть.
О, черт.
Солон меняет позу, и мой взгляд опускается на его пальцы, удерживаемые в положении щелчка.
«Подожди», — кричу я, все эмоции резко захлестывают при мысли о моей смерти. «Я люблю тебя».
Его челюсть сжимается, губы кривятся в улыбке.
«Я знаю».
О боже, он только что Захансолил29 меня.
— Давай! — громко кричу я, не оставляя ему выбора.
Яник вытягивается по стойке смирно, поворачивается и смотрит на меня широко раскрытыми глазами, затем быстро направляется в мою сторону.
Голос Солона звучит у меня в голове:
«Представь себе огонь».
Затем сводит пальцы вместе.
ЩЕЛЧОК.
Я закрываю глаза, представляя огонь, пытаюсь стать огнем, и чувствую, как искры касаются моей кожи, поднимаются все выше и выше, из темного колодца, призывая магию, черную или светлую, любую, чтобы спастись, попытаться вспыхнуть.
Что-то внутри меня бурлит с огромной силой, и глубокий, незнакомый голос в голове спрашивает: «Ты уверена, дитя?»
Я думаю о словах Солона, о том, что пламени свечи нужно легкого дуновение, чтобы оно горело ярко, и отвечаю на зов.
«Да, уверена».
Затем колодец внутри меня воспламеняется, улавливая искру Солона, и резко мое тело охватывается пламенем.
Я вся горю.
Я — огонь.
Который разгорается сильнее.
С рычанием я протягиваю руку и бросаюсь на Яника, веревки уже распадаются, сгорают вместе со стулом. Я хватаю мужика, вонзаю зубы в его старую плоть, разрываю горло, выплевываю кожу и кровь, и этого достаточно, чтобы пламя перекинулось на него.