Я смотрю на него снизу вверх.
— Недели сна не хватит?
— Только потому, что ты спала, не значит, что не переживала внутри. Тебе нужно было время, чтобы наполнить колодец. Теперь нужно поработать над остальным, — он накрывает мою руку своей и подносит ее к губам, целуя тыльную сторону, костяшки и кончики пальцев, а его веки, трепеща, закрываются.
На несколько мгновений в комнате воцаряется тяжелая тишина.
Я слышу, как бьется его сердце.
— Я так боялся, что потеряю тебя, — шепчет он в мою руку, закрыв глаза. — Я прожил так долго, так долго, и кажется, что никогда по-настоящему не жил. То время не имело значения, не имело никаких последствий для моей жизни, никаких начинаний, никаких новых стартов. Никаких новых глав. Но ты… ты открыла новую главу в моей жизни. Главу, в которой у моей жизни есть цель, — его глаза открываются, и он всматривается прямо в меня, от чего я задыхаюсь. — Ты — моя цель.
Я слышу, как глубокая классическая мелодия «The Poet Acts» начинает кружиться в моей голове, проникая в сердце, которое с каждой минутой расцветает все больше. Глаза мокнут, грудь расширяется, челюсть болит от того, что я сдерживаю слезы.
Он протягивает другую руку, прижимает ее к моей щеке, и смотрит с удивлением и обожанием, как будто не может поверить, что я здесь, и он тоже, и мы вместе.
— Я люблю тебя, — шепчет он прерывающимся голосом. — Честно. И думаю, всегда любил.
Улыбка расплывается по моему лицу, проливая слезы, и я плачу.
— Я люблю тебя, — удается мне сказать, но выходит как всхлип.
Я не в порядке.
Но он знает, что я в полной жопе, и почему-то все равно любит меня.
Боже, он любит меня.
Солон любит меня.
Он наклоняется вперед, целуя в лоб, и я хватаю его за рубашку, цепляюсь в него, нуждаюсь в нем, и вот он уже полностью на кровати. Он ложится рядом со мной и нежно притягивает к себе. Укачивает. Обнимает.
А я плачу, потому что люблю его, и он любит меня, плачу, потому что чуть не умерла, и почти потеряла его, плачу о потерянном.
Он просто обнимает меня и оберегает, пока я снова не засыпаю, и мое сердце наконец-то не пустое.
• ✤ •
— Ленор?
Я поворачиваю голову в сторону, моргая.
Солон сидит в кресле прямо рядом с кроватью, на приставном столике стоит дымящаяся чашка кофе.
Я автоматически улыбаюсь при виде него, моя улыбка растягивается от уха до уха.
— Привет, — тихо говорю я.
— Доброе утро, — говорит он, и тон его голоса совпадает с моим. Он кивает в сторону стола. — Я принес тебе кофе. У нас новая эспрессо-машина, Анджело еще осваивается, так что приношу свои извинения, если кофе невкусный.
Я медленно сажусь, впервые замечая, что на мне белая ночнушка, похожая на ту, в которую Солон впервые одел меня.
— Как долго я спала на этот раз? — спрашиваю я дрожащим голосом.
— Всего один день, — говорит он. — Ты выглядишь намного лучше, но все еще слаба.
Я тянусь за кофе и делаю глоток, но горячая горькая жидкость во рту просто ужасна на вкус.
— Ну, можешь сказать Анджело, что кофе точно не слабый, — говорю я ему, глотая. — Или как там его. Хотя, его имя мне мало что даст, — дрожащей рукой я ставлю чашку обратно на стол.
— Анджело здесь садовник, — говорит Солон, вставая и присаживаясь на край кровати рядом со мной. — Заботился об Одине. Он похож на Ивонн, за вычетом теплого характера. Но он еще и вампир, так что, видимо, поэтому, — он проводит пальцами по моим волосам. — И кофе не понравился, потому что тебе он не нужен. Тебе нужен я. Тебе нужна кровь, Ленор. Прошло слишком много времени.
Я бросаю на него взгляд.
— А как насчет тебя? Ты смог выпить крови, пока я спала?
Его челюсти сжимаются, когда он качает головой, взгляд острый.
— Я бы никогда не сделал этого без твоего согласия.
— Ничего страшного. Я бы не возражала. Все бы поняла.
— Нет.
— Ты еще более слаб, чем я, — говорю я. Вспоминаю его в амбаре, когда он был в руках Темного ордена. Я чувствовала, как что-то сдерживает его. Если он был слаб тогда, то каково ему сейчас?
— Сначала тебе нужны силы, — говорю я, садясь прямее, и, прежде чем он успевает что-либо сделать или сказать, я подношу руку ко рту и впиваюсь зубами в мягкую плоть предплечья. Кровь немедленно скапливается в ране и проливается наружу.
— Ленор, — хрипло произносит он, пытаясь отодвинуться, но потом я вижу, что запах крови уже овладел им, его зрачки краснеют.
Я протягиваю к нему руку, и он хватает ее, впиваясь ртом. Иногда я забываю, что он вампир — иногда забываю, что я тоже вампир, — но такие моменты напоминают, кто он такой на самом деле.