Потому что как это может быть нормально?
Как я могу продолжать видеть этого мужчину, этого незнакомца, и чувствовать себя так?
Я бегу к нему, а не прочь.
Оглядываюсь по сторонам, пытаясь заглянуть поверх голов людей. Я примерно метр шестьдесят пять, так что не такая уж высокая, даже с толстыми подошвами на ботинках.
Затем я вижу, как он мельком, в черном костюме, единственном костюме в этом заведении, направляется к задней двери через кухню.
Я практически расталкиваю людей с дороги, расплескиваю напитки, оставляя за собой шлейф из «Эй!» и «Осторожнее», пробираясь сквозь толпу, пока не оказываюсь у черного хода, распахиваю дверь и выхожу в ночь.
Здесь нет ничего, кроме мусора и мусорных баков для вторичной переработки и парочки заядлых целующихся, темные, окутанные туманом деревья окружают нас. Я собираюсь спросить парочку, видели ли они, как уходил мужчина, но у меня такое чувство, что они не видели ничего, кроме друг друга.
А потом я делаю что-то действительно странное.
Я наблюдаю за ними некоторое время, уже давно миновав стадию, когда мне следует отвернуться и дать им уединиться. Его руки забираются ей под майку, стягивают лифчик, сосок твердый и обнаженный. Ее шея выгнута назад, волосы ниспадают вниз, ее пальцы сжимают его стояк через джинсы. Стоны наполняют воздух, когда они врезаются языками друг в друга.
Я смотрю и наблюдаю, а они даже не замечают.
Перестань быть извращенкой.
Я моргаю и быстро возвращаюсь в дом, мое тело раскраснелось с головы до ног, щеки горят. Господи, что на меня нашло?
Ничего, кроме того, что тебе действительно нужно трахнуться.
Я направляюсь прямиком в ванную, с облегчением обнаружив, что она открыта. Запираю дверь и смотрю на себя в зеркало. Мои щеки пылают румянцем, зрачки полностью расширены, так что вокруг черных глаз остается только тонкое ореховое кольцо. Я выгляжу чокнутой.
Поливаю руки холодной водой, а затем прижимаю пальцы к щекам и лбу, надеясь остудить. Дело не только в том, что моя кожа горячая, у меня внутри все горит, и боль между ног усиливается. Наблюдение за этой парой возбудило меня, как ничто другое.
Мне приходит в голову мысль, что, поскольку я здесь одна, могу просто взять покончить с этим чувством, это не заняло бы много времени. Представить себе мужчину в костюме, который исчез в ночи, мужчину, который, наверное, является просто проявлением моего сдерживаемого желания. Представить, как он прикасается ко мне, лижет меня, трахает прямо здесь. Мысль о нем подталкивает меня к самой похотливой, извращенной версии самой себя, но…
— Ленор.
Я оборачиваюсь при звуке своего имени, ожидая увидеть кого-то позади себя, кого-то, кого не было в зеркале. Но там нет ничего, кроме ванны с туго натянутой кроваво-красной занавеской для душа и грохочущей снаружи музыки.
— Ленор.
Я моргаю, напрягаясь. Теперь кажется, что он доносится из-за занавески. Но действительно ли это происходит или воображение?
Я схожу с ума.
Еще безумнее то, что я подхожу к занавеске для душа, протягивая руку, хочу отдернуть ее, хотя не готова встретиться лицом к лицу с тем, что может быть по ту сторону.
Мне даже кажется, что я не дышу.
Кровь бурлит в жилах.
Я обхватываю пальцами занавеску, сверкают кольца, а затем…
Свет гаснет.
Я погружаюсь во тьму.
Я кричу, а потом начинаю шарить в темноте, нащупывая дверь, моя рука цепляется за шершавый край вешалки для полотенец. Я кричу от боли, продолжая двигаться вперед, пока не нахожу дверную ручку, отчаянно пытаясь открыть ее вовремя, потому что кажется, что у меня заканчивается время, и теперь я слышу, как шевелится занавеска в душе, скрежет колец по металлу, звук, наполняющий комнату, наполняющий мою душу самый глубокий, мрачный страх.
Наконец замок поворачивается, дверь распахивается, и я, спотыкаясь, выхожу на вечеринку, к людям, свету и музыке.
— О, сорян, — говорит какой-то парень, отрываясь от стены и прислоняясь к выключателю, который по глупости находится снаружи ванной.
Я смотрю на него, но совершенно не воспринимаю его, мое сердце отбивает барабанную дробь о ребра, рука прижата к груди.
Он хмурится на меня и включает свет, освещая ванную.
— Не бойся, — говорит он, делая глоток своего пива.
Я бросаю на него странный взгляд, а затем просовываю голову обратно в ванную.
Занавеска в душе все еще задернута.
Часть меня хочет разорвать ее, чтобы успокоить свой разум, но тут какая-то пьяная девчонка врезается в меня.