— Ты сумасшедший, — удается мне сказать.
Его глаза сужаются, достаточно проницательные, чтобы у меня перехватило дыхание, а кожу покалывало от страха.
— Я был сумасшедшим в течение очень, очень долгого времени. Будь благодарна, что мне стало лучше.
Боже мой.
С кем, черт возьми, я здесь застряла?
— А потом пошли другие слухи, — говорит он, все еще сверля меня взглядом. — И эти слухи были о Уорвиках. Что они не убивали ребенка. Они украли ребенка, пожалели и увезли в город, чтобы воспитать как свою собственную. Они позаботились о том, чтобы никто не узнал правды, сделали все, что могли, чтобы замести следы. Они знали, что если другие узнают, то ребенка схватят и убьют. Она была запрещена, не забывай.
Я могу только смотреть на него. В его словах нет никакого смысла, и хотя глубоко внутри меня есть что-то, что ищет истину, это та сторона меня, которой не должно существовать. Потому что здесь не может быть правды. Я знаю, кто такая. Я знаю, кто мои родители. Вот и все.
— И вот тут-то я и вступаю в игру, — говорит он, наклоняясь вперед. — Потому что две стороны хотят тебя, и я связан с обеими.
Я усиленно моргаю, но даже близко не понимаю смысл.
— Что, типа охотник за головами? — звучит нелепо, когда я это говорю, но, с другой стороны, так и казалось.
Мгновение он разглядывает свои ногти.
— Я предпочитаю термин «наемник». Однако это слово вводит в заблуждение, не так ли? Почти подразумевает, что я проявляю милосердие, — он поднимается на ноги. — Это не так.
Он подходит к деревянному ящику в углу и достает мою сумочку от Александра Маккуина. Я не могу удержаться от вздоха, простая сумка напоминает мне о жизни, моей настоящей жизни, той, которая была до того, как я попала в это место, где, кажется, не существует времени.
— Я тебе кое-что покажу, — говорит он мне.
Он открывает сумку, достает мой айфон. Нажимает на экран, телефон включается, показывая мои обои с почерневшими розами. Полностью заряжен.
Надежда зарождается в моей груди, хотя я знаю, что все пойдет не так, как я хочу, это слишком легко.
Он подносит телефон близко к моему лицу, чтобы считался Face-ID. Затем обходит кресло так, чтобы оказаться у меня за спиной, его руки вытянуты передо мной, он держит телефон так, чтобы я могла видеть. Кладет подбородок мне на плечо, щекой прижимается к моей челюсти и шее, и поначалу его кожа такая холодная, что кажется, будто в нее попала струя закиси азота. Затем он быстро теплеет, и мне кажется, что вся кровь во мне приливает к его коже, аромат роз, табака и кедра наполняет нос.
Я тону в нем. Мне приходится бороться, чтобы держать глаза открытыми.
— Скажи мне, что ты хочешь увидеть, — шепчет он, приблизив губы к моему уху, его теплое дыхание заставляет меня дрожать. Мои соски немедленно твердеют, между ног разливается тепло. Это несправедливо. Тело предает меня без всякой причины, перескакивая от страха прямиком к вожделению.
Это адреналин, наверное.
— Сосредоточься, Ленор, — говорит он. Его голос подобен виски со льдом, он проникает в душу, теплый, ровный, опьяняющий. — Я знаю, что ты чувствуешь. Это часть изменений. Но мне нужно, чтобы ты прямо сейчас посмотрела на экран и сказала, что хочешь увидеть.
Опять говорит изменение. Что это значит?
Но он быстро переходит в приложение Facebook, заходит на мою страницу.
— Что ты хочешь увидеть? Здесь что-нибудь? Может быть, личные сообщения от друзей, которые интересуются, где ты? — он просматривает мои сообщения, но ничего нового не появилось. Затем он листает на стену. — Возможно, люди написали там, рассказывая о том, как ты пропала без вести.
На моей стене ничего нет.
— Как насчет того, чтобы погуглить твое имя? Конечно, ты, должно быть, сейчас во всех новостях. Симпатичная белая студентка, похищенная в Беркли? Ты будешь в заголовках всех газет.
Он гуглит мое имя. Есть куча Ленор Уорвик, включая меня, но в новостях вообще ничего нет.
О мой бог. Что, черт возьми, происходит?
Почему люди не ищут меня?
— Хорошо, тогда перейдем к сообщениям, — говорит он, открывая сообщения на телефоне. — Это должно все объяснить. О, а вот и твоя мама.
Он просматривает последние сообщения от мамы.
Ленор, мне приснился сон. Где ты? Скажи, ты в безопасности?
Милая, где ты? Возьми свой телефон.
Ленор, пожалуйста, если сможешь… просто как-нибудь дай нам знать, что ты жива.