— Вожделение? Что это вообще значит?
— Увидишь. Возможно, тебе это даже понравится… если я проявлю милосердие. Если нет, ты будешь испытывать настоящую агонию, умоляя меня покончить с этим, — затем он одаривает меня улыбкой и наклоняет ко мне подбородок. — Береги себя, Ленор.
Он выходит из комнаты, на этот раз не выключая свет.
Я пользуюсь моментом, чтобы попытаться оценить ситуацию, попытаться осмыслить все, что произошло.
Но не могу.
Это слишком много, слишком невероятно, слишком фантастично.
Единственное, что действительно имеет смысл, так это то, что родители оставили меня здесь умирать.
И, возможно, они даже мне не родные.
ГЛАВА 7
Красная луна восходит над мостом «Золотые ворота».
Я сижу на заднем сиденье машины, смотрю в окно и испытываю такое сильное удивление. Не из-за луны, которая поет мне песню, а из-за моста, машины, из-за вида океана с такой высоты, из-за лунного света, играющего на воде.
Поворачиваюсь вперед в своем детском кресле и смотрю на людей на переднем сиденье. За рулем сидит мужчина с добрыми глазами и веселым смехом. Затем появляется женщина с длинными светлыми волосами, заплетенными сзади в косу, ее руки обмотаны бинтами.
Они не мои родители.
Но станут ими.
— Когда у тебя день рождения, Ленор? — спрашивает меня женщина.
Я слишком маленькая, чтобы говорить, слишком маленькая, чтобы знать.
Но мысленно произношу «17 апреля», и женщина кивает.
— Тогда у нас будет целых девятнадцать дней рождений до твоей смерти, — говорит она, поворачиваясь на своем сиденье, чтобы улыбнуться мне. — Ты знаешь, что должна умереть, верно? Такая девушка, как ты, не должна существовать.
Такая девушка, как я.
— А до тех пор мы будем любить тебя, — добавляет она. — И ты полюбишь нас. И мы будем притворяться, что счастливы, хотя глубоко внутри знаем, что часы тикают.
— Хорошо, — говорю я тихим голосом.
Я бросаю взгляд в зеркало заднего вида.
Теперь Абсолон ведет машину.
Он ухмыляется, обнажая клыки, сверкающие в лунном свете, и одним плавным движением выворачивает руль, набирая скорость, а затем машина прорывается через ограждение, и мы падаем вниз, вниз, вниз.
Падаем.
Летим.
В ледяную воду.
Последнее, что я вижу, — это огни Сан-Франциско.
• ✤ •
— Может, нам ее разбудить?
Отвечает спокойный, элегантный голос.
— Она проснулась. Просто еще не осознает.
Я проснулась, но едва ли. Мой разум продолжает погружаться во тьму.
Только это не полная тьма. Там есть картинки.
Кровь, разбрызганная по стенам.
Клетки организма, бегущие по венам.
Бьющееся сердце.
Есть образы оргий, твердые и эрегированные члены, погружающиеся внутрь людей, крики удовольствия и агонии, извивающиеся тела под телами на окровавленных атласных простынях.
Внутри меня есть ощущение какого-то зверя, который хочет вырваться из моей кожи, убежать и трахнуться.
Есть и другое существо, рожденное из лунного света и тьмы, которое хочет спрятаться, съежиться, погрузиться внутрь себя.
Я больше не знаю, кто я такая.
Не думаю, что вообще знала.
Я меняюсь.
— Ленор.
Это голос Абсолона. К моему сожалению, теперь это стало привычным делом.
Я открываю глаза, ожидая увидеть потолок подвала.
Но это не так.
Кружево.
Кружевной балдахин высоко надо мной.
Я моргаю и пытаюсь пошевелиться.
Не могу.
Что с моей жизнью?
Поднимаю голову.
Я лежу на кровати с балдахином, поверх черных атласных простыней.
Сейчас на мне только боди, юбки больше нет.
Мои запястья и лодыжки обмотаны веревками, которые крепятся к каждому углу кровати, я распростертая в четыре стороны.
В изножье кровати стоят Абсолон и Вульф, оба с интересом смотрят на меня. Абсолон одет в темно-синюю рубашку, которая подчеркивает его плечи, руки, узкий V-образный вырез, переходящий в черные брюки, его кожа светится. Вульф одет в кожаную куртку, рубашку «Хенли», джинсы. Один темный, другой светлый.
Я должна быть в ужасе.
Мне следовало бы кричать.
Но нет.
Дело не в том, что я не боюсь их. Абсолон желает мне зла. Он предупреждал много раз. Я чувствовала, как рана на горле сочилась кровью из-за его пальца и стекала по губам.
Но сейчас все не так.
На что это похоже — другой разговор.
Я видела фильм «Изгоняющий дьявола».
Именно так связывали тех, кто может стать неуправляемым.