— Это странно.
— Я бы сказал, жутко. И красиво. Теперь ты понимаешь, что некоторые вещи в этом мире могут быть и тем, и другим.
Я сглатываю, когда он осторожно надевает ожерелье мне на шею, рубин располагается ниже ключицы. От обратной стороны драгоценного камня исходит ощущение тепла, как будто он сливается с кожей. Наверное, оно заколдованно, интересно, где он его взял.
Его руки ложатся мне на затылок, и я чувствую, как его немигающий взгляд прожигает меня насквозь, еще больше искр загорается на моей коже, чередуясь между пламенем и льдом. Он застегивает ожерелье, и я слышу тихий вздох, слетающий с его губ, как будто он испытывает какое-то облегчение.
Затем он проводит ладонями по моим плечам, гладкая кожа скользит по моей, пока он не сжимает мои предплечья.
Я задерживаю дыхание, чувствуя, как его лицо приближается, как его нос касается моего затылка. Он резко вдыхает, ощущение, от которого мурашки пробегают по всему моему телу, его нос двигается у меня за ухом.
Он меня нюхает.
Я едва могу устоять на месте, но его хватка крепка, мой пульс бешено колотится, и я не уверена, хочу ли я бежать, или драться… или трахаться.
— В тебе так много страха, — выдыхает он мне в шею, и мои глаза закатываются. — Наряду с большим желанием.
— Ты вынуждаешь меня, — говорю я, но дрожь в голосе выдает меня.
Он медленно выдыхает, отчего у меня подгибаются колени.
— Нет, — бормочет он. — Это просто твоя реакция на меня, — его губы касаются задней части моего уха, еще больше запутывая меня. — Так будет всегда.
Я с трудом сглатываю.
— Тогда, возможно, к лучшему, что ты меня отдашь.
Он напрягается, впиваясь ногтями в мою кожу, всего на мгновение.
— Возможно, — говорит он, и это слово звучит холодно и отчетливо.
Затем он опускает губы ниже застежки ожерелья, целуя меня прямо в верхнюю часть позвоночника.
Я задыхаюсь, мое сердце гулко бьется о ребра, глаза широко раскрываются, когда душит волна удовольствия. Шкатулка с драгоценностями выскальзывает у меня из рук и падает на ковер.
Блять.
Нежный поцелуй в затылок, и меня разрывает на части, как при оргазме, все оживает против моей воли.
Я чувствую, как его губы приоткрываются на моей коже, и на какое-то ужасное мгновение кажется, что он хочет вонзить в меня зубы, но потом понимаю, что он улыбается.
— Я не говорил тебе, как прекрасно выглядишь, а? — он отстраняется, и моя кожа немеет там, где только что были его губы.
У меня даже нет слов, чтобы вымолвить, кровь сильно пульсирует в голове, в груди, везде. Расцветает тепло, стирая любой холод.
Он отпускает меня и быстро наклоняется, чтобы поднять шкатулку, затем снова встает тем самым сверхъестественным способом. Иногда в его движениях чувствуется какая-то плавность, как будто он целиком сделан из шелка.
Он открывает коробочку и достает серьги, оценивающе разглядывая меня, изучая мой подбородок, нос, брови. Наконец останавливается на моих глазах, уставившись на меня своим напряженным взглядом.
— Ты чувствуешь себя красивой? — спрашивает он.
Я качаю головой, облизываю губы, пробуя на вкус помаду.
— Чувствует ли себя ягненок красивым перед тем, как его поведут на забой?
Это вызывает у него кривую улыбку, он берет одну из сережек и подносит ее к моему уху.
Я резко вдыхаю, моя кожа напрягается. Мне никто не вставлял в уши серьги, а он спокойно смотрит на меня, делая это так, словно делал миллион раз.
— Независимо от того, что ты чувствуешь, — говорит он тихим голосом, прижимая застежку к мочке моего уха. — Эти рубины стоят миллионы. Так что не теряй их ни в коем случае.
Я открываю рот в шоке за несколько секунд до того, как он добавляет:
— Может быть больно.
Затем он вонзает штырь мне в мочку уха, и я кричу от боли.
— Вот, — говорит он, быстро закрепляя заднюю часть. Я чувствую влагу, чувствую запах собственной крови, когда она капает из моего уха на плечо.
— Какого хрена, — резко кричу я, мое ухо пульсирует, и теперь он сосредотачивается на другом ухе, решительно сдвинув брови. Его глаза на мгновение встречаются с моими, зрачки которых теперь полностью покраснели.
О, это не сулит ничего хорошего.
— Твои проколы тоже зажили, когда ты превратилась, — говорит он мне, вздергивая нос, прежде чем посмотреть на мое другое ухо. — Придется прокалывать сначала.
Он быстро протыкает вторым стержнем мочку моего уха, хотя на этот раз боль значительно притупилась. Кровь все еще течет, капая на верх моего платья.