Так всегда будет реагировать твое тело, — сказал он мне однажды.
— Нужно приглядывать за тобой, лунный свет, — говорит он, протягивая руку за моим бокалом шампанского и делая глоток, прежде чем поставить его обратно. — Ты стоишь на зыбкой почве. Сейчас это опасный мир.
— Опасный? — огрызаюсь я. — Ты подверг меня опасности, выставив напоказ в комнате, полной вампиров.
Он пристально смотрит на меня.
— Я сказал, почему это сделал.
— И как я должна тебе верить? Ты уже солгал мне.
— Когда?
— Когда я узнала, что ты продал моих родителей, моих настоящих. Ты заключил сделку. Ты помог убить их. И ты хотел моей смерти, не так ли?
Он отдергивает голову назад, как будто я только что дала ему пощечину, его брови сведены вместе, глаза горят.
— Что?
— Может, нам заказать еду?
Голос Элль заставляет меня отстраниться от него, я вижу, как она приближается к столу. По настороженному выражению ее лица я понимаю, что она оставалась там так долго, чтобы дать нам немного побыть наедине.
Я ободряюще улыбаюсь ей, хотя ужасно зла на Солона за то, что он вообще здесь. Ему нужно уйти, сейчас же.
Элль садится, переводя взгляд с меня на него.
— Все в порядке? — спрашивает она, все еще глядя на Солона мечтательным взглядом.
— Солон как раз уходит, — говорю я ей. — Он же вампир, знаешь… не любит так долго находиться на солнце.
Солон застывает рядом со мной, все его мышцы напрягаются, и, клянусь, я слышу, как учащается его сердцебиение.
Он наклоняет голову и смотрит на меня жестким, холодным взглядом.
«Осторожнее. Людей не так-то легко заставить подчиняться, когда они знают правду»
Я хмурюсь, зная, что Элль, очевидно, поняла, что я шучу.
Но когда я смотрю на Элль сейчас, она сидит слишком прямо в своем кресле, и я чувствую в воздухе резкий запах ее крови. Должно быть, это из-за адреналина. Ее глаза внимательно следят за Солоном, лицо искажается. Ее больше никто не принуждает. Она совершенно его боится. Даже с отвращением.
Я пытаюсь улыбнуться, открываю рот, собираясь пошутить, что я тоже вампир, когда Солон внезапно хватает меня за запястье.
«Не надо!» — он кричит у меня в голове, его слово — как кинжал. Я встречаюсь с ним взглядом, и они невероятно голубые, его зрачки словно булавочные уколы. «Не говори ей правды, если не хочешь, чтобы она в это поверила. Если только не хочешь, чтобы она смотрела на тебя так, как на меня сейчас. И если не хочешь потерять ее».
Я задерживаю дыхание, меня пронзает страх потерять Элль, мою единственную подругу. Потом я смотрю на нее и пытаюсь улыбнуться, но она все еще смотрит на Солона, как будто действительно верит, что он тот, кто он есть, и что она — его следующая еда.
— Если извините, мне пора идти, — говорит Солон, отпуская мое запястье и быстро поднимаясь на ноги, возвышаясь над столом. — Было приятно познакомиться с тобой, Элль, — говорит он, но она молчит, просто поджимает губы.
Он наклоняется ближе ко мне, его рот касается моего уха, ощущение его дыхания заставляет мои веки трепетать.
— Держи свою правду между нами двумя, — шепчет он, вызывая мурашки по коже. — Найди меня, когда будешь готова.
Затем он целует кожу у меня за ухом, и я полностью теряю самообладание. Мои глаза закрываются и несколько мгновений не открываются. Когда я наконец смотрю, его уже нет.
А Элль смотрит на меня с мрачным выражением лица, потирая руки вверх-вниз, как будто ей холодно.
— Кто это, черт возьми? — спрашивает она.
— Абсолон Ставиг, — рассеянно говорю я ей, прекрасно понимая, что позже она, вероятно, погуглит его имя, но я также знаю, что в Интернете о нем ничего нет, потому что я сделала то же самое сегодня утром.
— Ну, он мне не нравится, — говорит она, скрещивая руки на груди. — У меня, блять, мурашки по коже.
Я вздыхаю, допивая остатки шампанского.
— Да, он не для всех.
— Я серьезно, Ленор. Где ты его нашла? Он слишком взрослый для тебя.
Я не могу удержаться и прищуриваю глаза.
— Я люблю взрослых.
По прошествии первого столетия это, вероятно, не имеет большого значения.
— Твои родители знают о нем?
Я киваю.
— Да. Знают. Вообще-то, они нас познакомили.
Версия правды.
Она качает головой.
— Дай угадаю, ему принадлежит несколько музеев. Этот человек явно сделан из денег.
Я наливаю остатки шампанского в свой бокал.