Он издает прерывистый стон от боли, но я едва слышу его, мне все равно. Все, что меня волнует, — это сладкая кровь, которая течет из раны в мой рот, искрами ударяясь о мой язык, наполняя жизнью, энергией и всем, что мне нужно, вплоть до самой души.
Солон стонет, и я кусаю его еще сильнее, мои клыки погружаются глубже, я извиваюсь на нем. Он все еще чертовски тверд, и внезапно меня охватывает неконтролируемое желание трахаться и пить кровь одновременно.
Но он держится, прижимая мою голову к своей шее, пока я сосу и покусываю, облизываю и пью. Его другая рука обхватывает меня за талию, удерживая на месте.
В конце концов, его рука скользит вверх по моей влажной коже к груди, большой палец касается соска, который уже стал твердым, пальцы сжимаются, по моему телу пробегают ударные волны.
Я стону ему в шею, одна потребность удовлетворяется, а другая возбуждается.
Я поднимаю голову и смотрю на него, наши лица сближаются.
Он смотрит на мои губы, на свою кровь у меня во рту, но это его не пугает. Жар в его глазах разгорается еще сильнее, ноздри раздуваются, кажется, он делает все, чтобы сдержаться.
Он с трудом сглатывает, его кадык дергается.
— Ты закончила? — спрашивает он грубым голосом.
Я качаю головой.
— Нет.
Затем я приближаюсь, дюйм за дюймом, медленно накрывая своими губами его.
Его глаза все еще открыты, все еще смотрят на меня, темнеют, его тело напрягается.
Затем он уступает, и я закрываю глаза, погружаясь в поцелуй.
Наши языки встречаются, сначала неуверенно и мягко, в танце, в котором я пытаюсь вести, получить от него больше, освободить его от собственных оков.
Он стонет мне в рот, от этого звука я чуть ли не кончаю, и его рука скользит вниз по моей спине, а затем обратно вверх, по волосам, сжимая их в кулак.
Я задыхаюсь.
Господи.
Я не знала, что могу так целоваться. Наши губы прижимаются друг к другу, как будто нам никогда не суждено разлучиться, я словно медленно погружаюсь в сон, все дальше и дальше. Все мои чувства обострены до предела, от его вкуса, его запаха, его рук, которые, дергают меня за волосы и держат за талию. Его губы мягкие и твердые, и это все, чего я хочу.
Затем он берет себя в руки.
Его язык доминирует, движения становятся грубее, неистовее, теперь он держит меня крепче, его другая рука скользит у меня между ног, пальцы погружаются под воду к моему клитору.
Я поднимаю голову, выгибаю спину, запрокидываю голову назад, пока он вводит свои пальцы внутрь. Музыка зарождается глубоко в моих костях, низкий, головокружительный рокот басов, от которого мое тело прижимается к его руке, желая большего, намного большего.
— Черт, — кричу я, кончая на его пальцы, оргазм ошеломляет, забирая воздух из легких.
Я падаю вперед, волосы свисают, его губы прижимаются к моей груди, втягивая сосок в рот. Оргазм не прекращается, усиливается и продолжается, а Солон все еще трахает меня пальцами, загоняя их внутрь снова и снова.
— О боже мой, — выдыхаю я, не в силах этого вынести, мое тело бесконечно корчится в конвульсиях, я будто превращаюсь в золотое конфетти.
Он погружает пальцы еще глубже, толкает меня к своей шее, где осталось немного крови, его рана почти зажила. Я снова пью и кончаю, высасывая кровь, оргазм разрывает меня на части.
Он тяжело дышит, сильно возбужден, от этого у него меняется вкус крови, как будто я пью колу с наркотиками. Я впиваюсь пальцами в его плечо, другой рукой снова тянусь к его члену, дико желая, чтобы он был внутри меня.
Он издает рычание, которое переходит в стон, и я думаю, что он, возможно, слишком возбужден, не заставит меня остановиться, или, может быть, слишком слаб. Я крепко сжимаю его член, который становится еще больше, даже не могу полностью обхватить его, двигаю им вверх и вниз, пытаясь прижать к себе.
«Остановись», — говорит он у меня в голове, его голос едва слышен.
Но я не могу остановиться, не сейчас, не в таком состоянии.
Я так сильно хочу его, что схожу с ума.
— Стой! — внезапно рявкает он. Его рука с плеском дергается вперед, хватает меня за горло и отталкивает от себя. — Ты не знаешь, о чем просишь. А я знаю.
Я задыхаюсь, пытаясь вдохнуть, мои пальцы цепляются за его руку, желая высвободиться.
Его хватка слишком сильна, подпитывается безумием в глазах.
Я вижу боль в их глубинах, раскаяние, ярость и страх.
Все то, что он так старательно пытается скрыть, спрятано за этой холодной маской.
Теперь я понимаю.
Затем он моргает.
Освобождает мое горло, я падаю в воду, сгорбившись, кашляя и хватая ртом воздух. Я знаю, что он не сможет задушить меня до смерти, но мне все равно жутко.
Он выскальзывает из-под меня, вылезает из ванны, голышом проходит через в свою спальню. Я слышу шаги на лестнице, скрип половиц.
Он в башне.
Я сижу на коленях в окровавленной воде с трясущимися руками. Прижимаю пальцы к зубам, желая, чтобы они пришли в норму, спрятали моего внутреннего монстра.
Я чудовище.
Я так увлеклась его кровью, что захотела сожрать его всего, до последнего кусочка. Существуют разные типы вампиров, и речь идет не только о кормлении. Мне было недостаточно того, что он пожертвовал чем-то священным, например, своей кровью.
Я просто хотела заполучить Солона всеми возможными способами.
Вопреки его отказам.
Я сижу еще несколько минут, пытаясь успокоить свое сердце и дыхание, смывая кровь с лица.
Затем выхожу, быстро вытираюсь полотенцем и надеваю свою одежду.
Кладу ожерелье в карман джинсов, не зная, стоит ли надевать его сейчас, не понимая, что с нами будет дальше. Он, наверное, никогда больше не позволит мне питаться от него, и если так, то к кому мне идти? Что мне делать? Я должна начать убивать людей?
Для меня это слишком, не хочу даже думать об этом.
Я выхожу из ванной, проскальзываю через его спальню, а затем выхожу в холл.
Мгновение ока — и я возвращаюсь в свою комнату, закрываю дверь.
Сажусь на край кровати и пытаюсь подумать о том, что делать дальше. Мне стоит вернуться в отель? Это кажется лучшим вариантом. Нужно убраться отсюда. Раньше я чувствовала себя в безопасности, но теперь все испортила.
Я встаю и уже собираюсь открыть дверь, как вдруг в нее стучат.
Мое сердце подпрыгивает при мысли, что это может быть Солон, даже если кажется, что это не так. Я принюхиваюсь, улавливая запах имбиря, и когда открываю дверь, то вижу Аметист с другой стороны.
— У меня твоя сумочка, — радостно говорит она, поднимая ее. — Можно войти?
— Э-э, конечно, — говорю я, открывая дверь шире.
Она входит, ее волосы оставляют за собой шлейф ароматов ванили и кокоса.
Она кладет сумку на комод, затем поворачивается ко мне лицом.
— Ты куда-то собираешься?
Я закрываю дверь.
— Вернусь в отель.
— Ох, — вздыхает она, оглядывая комнату.
— А ты не боишься быть со мной? — прямо спрашиваю я ее. Наверное, я выгляжу ужасно, с растрепанными и мокрыми волосами, размазанным макияжем и, вероятно, где-то с пятнами крови.
Она слегка улыбается и садится на край кровати.
— Нет. Я знаю, ты только что поела.
Я неловко сглатываю, ненавидя, как звучит это слово. Особенно когда это говорит нормальный человек.
— Ты, наверное, думаешь, что я чудовище, — говорю я ей, испытывая стыд. Я чувствую, как у меня подгибаются колени, а затем опускаюсь на пол.
Через секунду она оказывается рядом со мной, приседая на корточки.
— Эй, все нормально, — говорит она. — Это из-за крови Солона. Я уже видела, как это случалось раньше.
Она убирает волосы с моего лба, заставляя посмотреть на нее.
— И ты не чудовище. Просто вампир. Для тебя это, наверное, еще сложнее, ведь ты еще и ведьма.
Она поднимает меня на ноги, а затем подводит к креслу в углу.
— Вот, садись, — говорит она. — Хочешь, принесу тебе чаю?
— Не хочу доставлять хлопоты, — говорю я ей, пытаясь подняться.
Она толкает меня обратно вниз.
— Все нормально. Мелисса с лимоном подойдет? Успокаивает нервы, — я киваю, и она достает свой телефон и отправляет сообщение, вероятно, маме. — Сейчас будет готово.