— Говоришь, ты видела раньше такое из-за крови Солона? — спрашиваю я ее.
— Ох. Ну, не из-за его крови конкретно, просто в целом от других вампиров. У нас в доме их было много, и мне часто приходилось заходить в Темную комнату. Там жутко, но… — она обдумывает, ее красивые лавандовые глаза смотрят в потолок. Она пожимает плечами. — Что есть, то есть.
Я испытываю некое облегчение, узнав, что это не из-за крови Солона. Ранее он говорил, что не раздает ее кому попало. Заставил меня по-дурацки почувствовать себя особенной, как будто я достойна его.
— Что за Темная комната? — спрашиваю я.
— Это, э-э, комната для частных мероприятий в холле. Ты не могла не заметить ее.
— Металлическая дверь с цепями?
— Та самая.
— И для чего она?
— Иногда для вампиров, которые обращаются. Семьи привозят их сюда, зная, что они в безопасности и о них позаботятся. Ты прошла через подобное и знаешь, что нужно быть прикованной, когда хочется насытиться.
Я качаю головой, задаваясь вопросом, почему она так легко к этому относится.
— Ты сказала «иногда», — комментирую я. — А для чего еще используется комната?
— Для добровольцев, — говорит она, хмурясь. — Тебе не рассказывали?
— Нет, — отвечаю я, гадая, чего еще не знаю. Наверное, целую тонну информации.
— Добровольцы — это люди, — говорит она. — Так я и начинала. Ну, я привела сюда подругу около шести лет назад. Она была одержима вампирами, слышала истории об этом месте. Слухи. Она подружилась с Эзрой, и вот я уже сопровождаю ее сюда, — она замолкает. — Мне пришлось подождать снаружи. Но подруга вошла внутрь.
По мне пробегает холодок. Другие люди знают об этом месте и охотно приходят сюда? С другой стороны, учитывая историю этого дома, я не должна удивляться. Теперь я уверена, что Антон Леви и Мэнсон тоже занимались здесь подобным.
— Что они там делают? — спрашиваю я.
— Они дают свою кровь вампирам. Однако, те закованы в цепи. Это дает людям контроль, а вампирам не сойти с ума от жажды. У многих людей есть фетиши, когда дело доходит до кровавых игр или укусов. Они могут потакать этим фетишам, а вампиры — питаться, — она наклоняет голову, глядя на меня. — Если бы не Солон, ты была бы там. Лучше, чем убивать людей на улице, я права?
Я киваю, а затем громко вздыхаю.
— Уверена, скоро и я туда попаду, — мысль о том, чтобы питаться от незнакомого человека вызывает у меня мурашки по коже.
Раздается стук в дверь, и Аметист открывает ее, улыбаясь своей маме, когда та заносит поднос с чаем.
Дверь закрывается, и она несет его ко мне, ставя на кофейный столик. Пахнет божественно, чайник стоит рядом с фарфоровыми чашками и песочным печеньем. Я не думала, что когда-нибудь снова захочу есть, но у меня урчит в животе. Напоминает о том, как я пила чай и ела печенье на кухне у родителей, и мое сердце сжимается от тоски по невинности прошлых лет, невинности, которую я никогда не верну.
Аметист подтягивает бархатную оттоманку и садится напротив меня.
— Мама сама испекла печенье. Тебе лучше попробовать, потому что вампиры не так часто едят, а я ем слишком много сладостей.
Я тянусь за печеньем и откусываю, не зная, как отреагирует мой желудок после такого количества крови. В последнее время я обнаружила, изучая все блюда, которые успела поесть, что могу распознать каждый ингредиент, вплоть до определенного вида. Это так удивительно, хотя от подобного знания еда может стать невыносимой. К счастью, это печенье простое и вкусное.
— Я уверена, раз ты наполовину ведьма, тебе не придется так часто пить кровь, — говорит Аметист. — И именно для этого Солон здесь. Ты не попадешь в Темную комнату.
— Я так не думаю, — говорю я, пытаясь вытереть крошки с губ. — Мы поссорились.
Она приподнимает идеально ухоженную бровь.
— Что? С Солоном?
Я хмурюсь.
— Такого не бывает?
Ее губы изгибаются в усмешке.
— Нет. То есть, такое случается. Но обычно все делают то, что он говорит.
— Альфа дома, ха.
— Да. Все они альфы. Но он правит насестом. Честно говоря, он правит большей частью города.
— Я так и подумала раньше, — говорю я, вспоминая официанта из ресторана.
— Так почему вы поссорились?
Я смотрю на чай, избегая ее взгляда.
— Ох… э-э-э… я… увлеклась.
— С кровью?
— Да…
— Он сам этого хочет. Все в порядке.
— Ну, еще, э-э-э… он был голый, и я тоже, и…
Она пристально смотрит на меня, ожидая, что я объясню дальше.
Я выдыхаю.
— Такого со мной никогда раньше не случалось, но я немного обнаглела и вышла из-под контроля, он сказал мне остановиться, а когда я не послушала…
Я закрываю глаза, чувствуя себя отвратительно и унижено, и мне, наверное, не следовало рассказывать Аметист, девушке, которую я даже не знаю, интимные, личные подробности произошедшего.
— Он разозлился, — заканчивает она.
— Да, — говорю я, глядя на нее. — Я никогда раньше не видела его злым. Напугалась до чертиков. Но, зато я остановилась.
Она кивает, поджимая губы, накрашенные розовой помадой.
— Хм-м-м. Солон редко выходит из себя. Я видела пару раз, и ты права, это, э-э, пугающе. Ведь он всегда тщательно держит свои эмоции под контролем. Но он не будет злиться вечно. Он больше остальных понимает, каково это — терять контроль…
Она резко замолкает, будто сказала лишнее.
— Что? — спрашиваю я.
Она качает головой.
— Ничего. Наверное, чай уже заварился, — она наклоняется и наливает чай, аромат мелиссы наполняет комнату. Не самый лучший запах, но сейчас даже немного успокаивает.
Она одаривает меня еще одной быстрой улыбкой.
— У Солона сложное прошлое, и я не знаю даже половины, — объясняет она. — Все, что я знаю, — лишь благодаря его пьяной болтовне.
— Он напивается? — спрашиваю я, страстно желая увидеть, как он теряет приличие.
— Редко. Вампиру требуется немало усилий, чтобы сильно напиться, но я была свидетелем. Это мое преимущество управления баром.
— Так что он тебе сказал?
Я думаю, она скажет то же, что и Вульф, что Солон может поделиться своим прошлым, или какую-нибудь отговорку.
— Я лишь знаю, что у него проблемы с девушками, — осторожно говорит она.
— Конечно, из-за такого мужчины все девушки в городе готовы бросаться на него, — говорю я.
— О, это точно. Он безумно притягивает их. И он не принуждает их, просто он такой, какой есть. Нормальные люди знают: с ним что-то не так. Он прекрасный, темный и опасный. И они хотят быть его частью. В равной степени напуганы и очарованы. Именно это их побуждает.
— Значит, он никого не приводит домой?
— Нет, — говорит она. — Он спит с ними, но обычно в отеле или у них дома.
И в этот момент на меня внезапно накатывает волна тошноты, я чувствую себя физически больной, мое сердце сжимается само по себе.
— Ох, прости, — говорит она выразительно. — Я не… я не подозревала, что ты в него влюблена.
Я чуть не давлюсь куском печенья, которое, как мне казалось, я проглотила.
— Что? Я в него не влюблена!
— Ну, выглядела так, словно тебя пнули в живот, — отмечает она, разглядывая меня. Я смотрю вниз. В самом деле, я держусь за живот.
— Я в него не влюблена, — говорю я, пытаясь взять себя в руки. — Он мне даже не нравится. Это из-за крови. Чувство притяжения. Я вампир, помнишь?
— Верно, — медленно произносит она, приподнимая бровь. — Независимо от твоей реакции, не следовало мне это говорить.
Несмотря на то, что я сказала ей, все еще не могу избавиться от неприятного чувства.
— И все же я не понимаю. Он вел себя так, будто просто не мог заняться со мной сексом. Я подумала, что он, возможно, дал какую-то вампирскую клятву безбрачия или что-то такое.
Аметист фыркает.
Я бросаю на нее неодобрительный взгляд, от которого она слегка отшатывается.
— Но, — продолжаю я, — если он спит с кучей других девушек, тогда почему он не…
Я не заканчиваю предложение. Ведь ответ: он просто не хочет. Каждый раз, когда у него был стояк и он возбуждался, я была обнажена и прижималась к нему. Большинство мужчин отреагировали бы именно так, и уверена, что вампиры тоже.