Он стоит на коленях сзади, затем наступает мгновение тишины, пауза, во время которой я слышу, как колотятся наши сердца, резкие выдохи, а затем он опускает голову, проводя языком от моей киски к заднице.
— О боже, — кричу я, зарываясь головой в матрас, сжимая пальцами пуховое одеяло. Он пожирает меня, как изголодавшийся, уткнувшись лицом, облизывая, посасывая, проводя языком по каждой частичке моего тела, звук непристойный, возбуждающий еще больше.
Затем, когда я кончаю, дрожа, вскрикивая, он встает в позу и толкает свой член внутрь меня, издавая низкое шипение.
— Ох, лунный свет, — говорит он сдавленным голосом, а затем медленно выходит, растягивая каждый возбужденный нерв, потому что я до сих пор кончаю, мое тело пульсирует.
Все становится размытым, разум отключается, возможно, происходит короткое замыкание, я лишь слышу, обоняю и осязаю.
Громкий шлепок его бедер о мою задницу.
Витающий запах нашего секса в воздухе, пряный, головокружительный, полностью опьяняющий.
Ощущение его крепко сжимающей руки на моей талии, его ладонь такая большая, теплая и сильная.
Он набирает темп и интенсивность, а я лишь могу держаться, боясь, что если отпущу кровать, то пролечу прямо сквозь изголовье.
Но потом что-то меняется.
Солон продолжает повторять:
— Ты нужна мне, ты нужна мне, — его голос хриплый и отчаянный.
И пока мое сердце разрывается на части, когда я слышу эти слова, зная, что это могущественное существо нуждается во мне, возможно, так же сильно, как я нуждаюсь в нем, происходит что-то еще. Я чувствую это по запаху.
Темнота.
О боже.
— Блять! — Солон кричит, трахая сильнее, дикими, необузданными толчками, его ногти теперь царапают мою спину, становясь все острее и острее. — Блять, Ленор, прости меня.
Его слова обрываются низким, грубым стоном, который перерастает в рычание, рев, что-то нечеловеческое, звук, которого я никогда раньше от него не слышала.
Его крик сотрясает комнату и мои кости, он продолжает трахать, и теперь мне страшно, потому что я чувствую, как он меняется внутри меня, становится длиннее, толще, трансформируется во тьму.
В зверя.
Я поднимаю голову, чтобы оглянуться, мне кажется, я вижу нечто высокое, объемное и темное, нечто прекрасное и пугающее, но он кладет руку мне на голову и опускает ее на кровать.
— Не смотри на меня, не смотри на меня! — рычит он чужим голосом.
Его рука тоже чужая, теперь она длиннее, больше моей головы, и я чувствую, как когти протягиваются к моему черепу. Удерживают на месте, пока он продолжает входить в меня, и я почти раскалываюсь надвое.
Затем он протягивает вперед другую руку, опираясь на кровать передо мной, и теперь я вижу, что это такое.
Его рука стала больше, полностью черная, с длинными когтями. Кожа обычная, но чернота, как языки пламени поглощают бледноту. Прямо также люди намеренно сжигают поля перед пожароопасным сезоном, пламя слабое и тлеющее, распространяется по земле и оставляет после себя почерневший пепел.
Все время, когда он заверял о звере внутри себя, я думала, он говорит метафорически.
Оказалось, что нет.
О боже.
Но у меня нет времени зацикливаться на монстре, потому что его член попадает как раз в нужное место, и я кричу, не в силах остановить это.
Я снова кончаю, мой оргазм — приливная волна, выбивающая мир из-под ног. Я теряюсь в подводном течении, тону в желании, страхе и нарастающем чувстве благоговения, а мое тело словно крошится на миллион сияющих звезд, и я рассыпаюсь по ночному небу, флиртуя с луной, и, и…
И пока этот зверь внутри меня, его собственные гортанные крики наполняют комнату, когда он изливается внутрь, все еще жестко трахая, как дикое животное, которым он и является, я осознаю правду.
Мою правду.
Аметист была права.
Я влюблена в него.
Чертовски подходящее время, чтобы осознать это.
— Ленор, — выдыхает он рокочущим голосом, не совсем своим, но, по крайней мере, он знает мое имя. — Ленор.
Я закрываю глаза и прижимаюсь лбом к кровати, пока его пульс замедляется. Осознаю, что сейчас произошло нечто потустороннее, что я почувствовала Солона самым реальным и грубым образом из возможных. Он открылся мне с той стороны, которую не хотел, чтобы я видела.
Он монстр по своей сути.
Зверь.
И, возможно, я его не приручила, но зато не боюсь.
Наконец, он перестает толкаться и убирает руку с моей головы, я поднимаю подбородок как раз вовремя, чтобы увидеть, как чернота обратным потоком быстро стекает по его руке, оставляя после себя светящуюся бледную кожу. Рука становится знакомой, которую я так хорошо знаю.
Он выпрямляется, а затем выходит из меня, и в какой-то момент я чувствую, что он просто стоит на коленях позади меня, пытаясь отдышаться, собраться с мыслями. Он не знает, что делать, что сказать мне. Он не хотел, чтобы это случилось, думает, что его худший страх воплотился в жизнь.
Но я все еще здесь.
«Я все еще здесь», — говорю ему.
Я слышу его дрожащий выдох, а затем, наконец, переворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.
Он вернулся к своему теперь уже обнаженному, но все еще грозному «себе», хотя выражение его лица такое хрупкое, каким я его никогда не видела, настороженное и близкое к откровению.
— Что ты такое? — шепчу я.
ГЛАВА 22
Вокруг меня на снегу круг крови.
Я стою там посередине, голая, примерзшая к земле, лед вокруг ног.
Тут тихо и пусто, ни души, только покрытые инеем белые холмы. Небо бледно-серое, местами светлое, так что трудно сказать, где находится горизонт, а солнце — слабый светящийся шар на небе, вот-вот пробивающийся сквозь облака.
Тень пробегает по земле, и я снова поднимаю взгляд к небу как раз вовремя, увидев черные крылья. Они заслоняют солнце, заслоняют весь мир, окутывая меня, как гигантская хищная птица.
Но я не боюсь.
Я чувствую себя в безопасности.
Чувствую себя могущественной, как будто могла бы взлететь в небо на этих черных крыльях.
Но потом… потом…
Все меняется.
Крылья превращаются в дым, в слабый силуэт, зависающий в воздухе, потом его уносит ветер.
За моей спиной раздается шипение, и я оборачиваюсь, видя, как фигуры в плащах подкрадываются ко мне все ближе, вытянув белые костлявые руки, указывая на меня слишком длинными и изогнутыми ногтями.
— Он не спасет тебя, Ленор, — произносит низкий, нечеловеческий голос у меня за спиной, но я знаю, что если обернусь, эти безликие существа с красными капюшонами нападут на меня. Существа, которые сплошь состоят из зубов. — Сейчас тебя никто не спасет. Скоро сама убедишься.
Я чувствую, как чье-то присутствие приближается ко мне, затем когти пробегают по моему позвоночнику, заставляя вскрикнуть.
— Ты не выживешь в Темном ордене, и уж точно не переживешь меня.
С яростным выпадом его когти вонзаются мне в спину, пробивая ребра и доставая прямо до сердца.
Я кричу.
А потом просыпаюсь, запутавшись в одеялах, крик застревает в горле, паника охватывает тело.
Затем большие, сильные руки обнимают меня.
Я чувствую запах цветов и дыма и знаю, что это Солон, прижимающий меня к своей груди, его сердцебиение успокаивает.
— Ш-ш-ш, — говорит он мне, целуя в макушку. — Все в порядке. Тебе приснился кошмар.
Мои глаза открываются в темноту, а затем возвращается настоящий кошмар прошлой ночи.
Монстр.
Солон превратился в монстра.
Я поднимаю подбородок, чтобы посмотреть на него снизу вверх, его взгляд проникает прямо мне в душу, на губах играет грустная улыбка.
— Или это я тебе снился, — тихо говорит он.
Смотрю, пытаясь вспомнить все о прошлой ночи, даже то, чего не хочу. Я помню все, о том, как я спросила, кто он такой, а он ответил, что объяснит утром. Я сказала, что ни за что не смогу заснуть, но, похоже, вырубилась. Я все еще измотана, каждая клеточка тела болит, но я готова к его рассказу.
Он медленно кивает, кончиком языка облизывает губы, вызывая автоматическую боль внутри меня. Я игнорирую это.