Ничего не дал этот визит Светловой к господину Тегишеву. Никакой информации. Поэтому и прощалась Аня с великим сожалением и отчего-то все медлила застегивать пальто.
— Какое у вас интересное отчество.
Аня наконец нашла повод продлить свое пребывание в квартире Тегишева.
— Это верно! — тот, очевидно, был польщен и не устоял перед возможностью пораспространяться на явно приятную для него тему.
— Багрим — древнерусское имя. Произошло оно от тюркского — Байрам. Имя, надо заметить, знаменитое. Может быть, вы в курсе: поэт Державин вел свой род от мурзы Багрима, выходца из Золотой Орды. У него, знаете ли, даже стихи есть соответствующие. Не читали? Вот…
Забудется во мне последний род Багрима, Мой вросший в землю дом никто не посетит…
— Нет, я не в курсе и эти стихи Державина никогда не читала, — призналась Анна. — Впервые слышу, и стихи какие-то, между прочим, невеселые.
— Да? А мне кажется… — Тегишев не договорил.
Динь-дон! В дверь звонили, и, кажется, Светлова, не торопящаяся уходить, была вознаграждена за свои проволочки.
— Кого еще несет?
Тегишев пошел открывать.
А несло кого-то явно из своих — ни треньканья домофона, ни переговоров предварительных с охранником перед сигналом в дверь не было.
Да, Светлова и в самом деле получила возможность хоть чуточку приоткрыть завесу над личной жизнью Игоря Бафимовича.
— Это еще что такое?! — Светлова услышала, когда он открыл дверь, его расстроенный, растерявший вмиг свою вальяжность голос.
— Ничего. Просто соскучилась! Ну что тут такого?
Голос, ответивший Тегишеву, был слабым, почти детским.
Аня так надеялась, что про нее на короткое время забыли и она послушает диалог в коридоре еще немножко!
Но не таков был Игорь Багримович Тегишев.
— Ну, милая девушка, если вы наконец готовы, — деловито осведомился он у Светловой, — я к вашим услугам. В том смысле, что готов проводить!
«Выпроводить!» — уточнила про себя Светлова искусную формулировку Игоря Багримовича.
— А ты давай-давай к себе в комнату и в постель быстро, я сейчас позвоню Адольфу Сигизмундовичу.
В коридоре Аня увидела довольно исхудавшего тинейджера. Мальчика, девочку?.. Острые плечи.
Осунувшееся серое лицо. Гадкий утенок. Точней, гусенок; Шейка длинная, тоненькая.
— Здравствуйте!
Аня продемонстрировала предельную любезность, в надежде, что в ответ гусенка-утенка ей представят.
— Ну, здравствуйте! — гусенок равнодушно, тускло глянул на Анюту, явно не испытывая ни малейшего желания вступать в беседу.
— До свидания! — язвительно усмехнулся Игорь Багримович и подтолкнул слегка, едва уловимо, Светлову к дверям.
— Если возникнут вопросы, звоните. Вот вам мои координаты. — Светлова протянула «гостеприимному» хозяину карточку с телефонами конторы Фонвизина.
— Благодарю. — Тегишев рассеянно принял визитку. — Хотя вряд ли придется воспользоваться.
И он закрыл за Анной дверь.
Разумеется, Светлова не могла отказать себе в профессиональном праве сыщика задержаться возле этих, столь бесцеремонно захлопнувшихся за ней дверей. На несколько — разумеется, все в рамках приличий — минут.
— Пап, ну можно ему не звонить, твоему Сигизмундовичу? Дай мне отдохнуть от этого идиота.
— Нехорошо называть уважаемого пожилого человека идиотом, — устало, очевидно, с привычным автоматизмом начал поучать Игорь Багримович.
— Почему нехорошо? — с искренним недоумением поинтересовался гусенок.
Вместо ответа на этот, и в самом деле, интересный вопрос Светлова услышала тяжелые шаги и поняла, что осторожный Игорь Багримович вернулся к дверям поглядеть в «глазок». Имея в виду, что его гостья воспользуется своим правом потоптаться чуточку у дверей, прежде чем окончательно удалиться.
Так и не узнав, почему пожилого идиота нельзя называть идиотом, а молодого — пожалуйста, Аня вздохнула и направилась к лифту.
Очень осторожный человек Игорь Багримович, ничего не скажешь. Что, кстати, совсем не гармонирует с его имиджем барина, легко разбрасывающимся наследством из Голландии.
«Баре» должны быть вальяжны, несколько рассеянны и вполне равнодушны к происходящему вокруг. Это, по разумению Анны, была необходимая часть имиджа.
В переулке кружились, устилая асфальт, желтые листья.
— «Забудется во мне последний род Багрима…» — отчего-то повторила почти вслух Светлова ранее неизвестные ей строки Гавриила Державина.
Консьерж-охранник, продолжавший прогуливаться перед подъездом, к сожалению, на поэзию классика не откликнулся и посмотрел на нее крайне строго.
И Анна не торопясь двинулась по направлению к метро.
— Это Гоша, — доложил Ладушкин.
Голос его звучал четко и близко: как будто звонил Анин сотрудник не откуда-то с дальнего Севера, а был совсем рядом.
— Ну, как Полоцухин? — поинтересовалась Аня.
— Нормально.
— Что вы имеете в виду, Гоша? — уже зная оригинальные представления Ладушкина о том, что есть нормально, а что нет, все-таки решила уточнить Анна.
— Умер.
— А что же вы говорите «нормально»?
— Ну, это я в том смысле, что подтверждается наша версия.
— Ничего себе, нормально!
Аня подавленно замолчала.
— Точно умер? — словно еще надеясь на чудо и какую-то ошибку, автоматически повторила она.
— Точней не бывает.
— Это как же?
— Это значит: уже на кладбище.
— Понятно.
Гоша, как всегда, отвечал исчерпывающе.
— Ань… Тут дело такое… Полоцухин-то уже того… С ним не переговоришь, как говорится. А вот женщина тут есть одна — ну очень странная. Чувствуется что-то в ней такое… Ну, Кассиопея просто какая-то!
— Боже мой, Гоша, ну какая еще Кассиопея?
— Ну, которая говорит, а потом все сбывается…
— Может, Кассандра?
— Может, и Кассандра, — миролюбиво согласился Ладушкин. — Ее тут все вроде как юродивой считают.
— Интересно!
— Вот и я о том же. Вам бы послушать, что она говорит.
— А что она говорит?
— Ox! — Ладушкин только вздохнул.
И Светлова поняла, что это непередаваемо. Потому что вздыхал Ладушкин, хорошо знала Аня, крайне редко.
И еще это означало, что ехать придется все-таки ей самой.
— Я-то все больше по контактному общению специалист, а послушать, поговорить — это лучше бы вам.
— Понятно, просто поговорить с человеком — это уже, по-вашему, даже и контактом не назовешь.
И я, стало быть, я — по бесконтактному общению специалист.
«Контакт» на языке Ладушкина означал нечто, после чего человек — тот, с кем в этот контакт вступили — как минимум минут десять находится в отключке.
Это Анна для себя уже уяснила.
Но, прежде чем ехать в такую даль, Светловой очень хотелось кое-что выяснить в Москве.
Точнее, хоть что-то. Это «хоть что-то» она хотела бы узнать о Тегишеве, к которому не подступиться: он, очевидно, из новых бар и, как большинство из них, недоступен. Существовала ли брешь в его бастионе, вот в чем вопрос?
Кроме того, была и другая причина, по которой Анна не могла сразу рвануть на просторы бескрайнего Севера.
Петя прислал с оказией коробку розового вина, длинное письмо с рассказом о вайн-турах и просьбу передать оригинал приглашения одной даме, некой госпоже Козловой. Потому что факса для получения визы недостаточно, а волокита с оформлением и так изрядная.
Аня позвонила по сообщенному ей телефону, надеясь, что как только на том конце провода услышат о приглашении, тут же мигом и откликнутся с радостью, мол: «Мы к вам заедем!», «Где вас найти?»
И все такое.
Но не тут-то было. Светловой ответил голос, очевидно, только что проснувшейся женщины. Голос госпожи Козловой.
— Ах, да, да! Приглашение? Хорошо.
Пауза.
— Ну и?..
Все это означало, что дама вовсе не собиралась мчаться навстречу Светловой и уж в любом случае точно не собиралась сама заезжать за своим же добром.
— Понятно! — протянула она.
Аня глубоко вздохнула.