— Вы даже не представляете, как вы помогаете мне, — сказал Сергей, ожидая у открытой двери, пока придет лифт.
— Всего хорошего, ложитесь спать, — сказал Павел и прошел в лифт.
Он дошел пешком до метро «Аэропорт», спустился по эскалатору и по дороге читал переведенный Катей испанский роман. Роман был о любви, о художнике, который связался с криминалом и не знал, как выпутаться из чуждого ему круга. Написан совсем недавно, потому что герои обсуждали последний фильм культового испанского режиссера Педро Альмадовара. А ведь и у них недавно был теракт, вспомнил Павел взрыв в электричке. В благополучной, богатой, теплой Испании, с ее утонченными кинорежиссерами Альмадоваром, Медемом, ее художниками Дали, Миро и Пикассо, ее Гауди и Барселоной, ее фламенко. Кто-то жил, думая, что всегда будет заниматься только искусством или только воспитанием детей, или просто радоваться жизни, а тут сел в электричку, поехал куда-нибудь за город… и — как рванет!
Самое ужасное в таком террористическом акте то, что даже не успеешь подготовиться к моменту смерти, все оборвется так глупо, так бессмысленно. Ехала симпатичная парочка, целовалась, и вдруг — взрыв, боль, кровь. И хорошо, если сразу смерть.
После этого испанцы вывели войска из Ирака. И никто их не называл трусами. Правительство подумало о своих гражданах, о том, зачем вообще оно ими руководит. И никто не говорил о национальной гордости и интересах государства. Погибли люди — вот трагедия. И не стоит провоцировать новое горе необдуманными действиями. Ведь жизнь так прекрасна, особенно, наверное, в Испании.
Павел доехал до «Бабушкинской» и пошел пешком. Он мог поймать машину и на Ленинградском проспекте, но хотелось проехаться и почитать, а потом прогуляться. В метро в такой поздний час народу было мало, и было приятно смотреть на легко одетых девушек. Мода становится все более и более раскрепощенной, подумал Павел. Девушки летом одеты, вернее, раздеты так, что выглядят более сексуально, чем в стриптизе. Все открыто, все видно. Остается только немного додумать. А иногда и додумывать не надо. Как эта сегодня, босиком.
И тут вдруг Павел испытал чувство, о котором ему говорил Сергей Кудрявцев. Тревога, страх, вплоть до схваток в животе. Это была не та экзистенциальная тревога, о которой он писал и которая была связана со страхом неизвестности, с отсутствием иллюзии безопасности в далеком жизненном будущем. Это был реальный животный страх от чего-то конкретного. Конкретной угрозы. Какой?
Глаза. Эти глаза. Черные глаза под белым париком. Вот чего он боялся.
Где он их видел? Кудрявцев испытал приступ жуткого страха. Павел посетил его сразу после этого. И после того, как видел эту странную полуголую девицу. И вот теперь Павел, как Кудрявцев, испытывает нечто подобное. Может, и его клиент столкнулся с этой босой девушкой? Было в ней что-то роковое, было.
Так, спокойно, сказал он себе. Вспоминаем каждое мгновение встречи с девушкой. Серебряная юбочка, очень загорелые ноги, босиком. Грудь под майкой, как она там называется, когда открыт пупок. Белое каре, скорее всего парик, эх, не было Катьки, она бы сразу сказала, парик это или крашеные волосы. Лицо — смуглое. Глаза — черные. Восток.
Восток — дело тонкое. Восток… Боже, вот на кого она похожа! Конечно, Димка… Он вспомнил Диму и его новую подругу. Да это же она и есть, как там ее звали. Кажется, Гульсум… Точно, Гульсум. Тихая, скромная Гульсум! Чеченка, которая учится в МГУ и непонятно что делает летом в Москве. У которой убили всю семью.
Может, все-таки не она? Может, просто похожа? Но глаза, куда их денешь? Ее смуглая кожа. И белый парик. Накрашена до неузнаваемости. Яркая красная помада, пудра слоем в сантиметр. И босиком. У Павла сосало под ложечкой.
Он позвонил Диме.
— Дим, привет, спишь?
— Конечно. Привет. Я ложусь рано, это ты у нас свободный художник, а у меня завтра в девять обход, а в полдевятого оперативка. А что случилось? Что там с Сашей?
— Да с ним все в порядке, домой возвращается.
— Как? Уже?
— Да, представь себе, отработал.
— Из полиции вышел?
— Вышел.
— Ну и слава богу.
— Да уж, это точно, хорошо не загремел, а мог бы. Но я не поэтому тебя разбудил.
— А для чего?
— Ты встречаешься с этой девушкой, с Гульсум?
— Встречаюсь, конечно. А почему ты спрашиваешь?
— Сегодня встречался?
— Сегодня нет. У нее дела, поехала к родственникам.