— Плохо это… — прохрипел старик и закашлялся, — когда появляется ваша кодла — жди беды, ты думаешь приметы просто так, из пустого места появились? Не-е-т, гонимые бременем своей судьбы перерождённые всегда стремились что-то сотворить, и часто вместе со своими желаниями они приносили горе. И ты принесёшь.
— …, - Диармайд смотрел на застывшее лицо старика, кузнец продолжал смотреть на копьё в его руке, словно пытался разглядеть прошлое его побратима, по чьему образу оно было создано.
— Я первая инкарнация, которую ты встречаешь? — спросил Диармайд, прислонив копьё к наковальне.
— Нет, был ещё Вильгельм Телль, Авель Албрицци и Торквемада, а ещё я слышал про Нимуэ, только не видел, но всё это было давно… тогда мои глаза видели лучше. Вас преследуют судьбы предков, хотите вы того или нет. Маги всегда будут идти путём страданий и войн, это заложено в вашей природе, — старик говорил печально и тихо.
— А я думаю, что инкарнации преследуют из-за знаний прошлого, — размышлял Нико, он разглядывал Диармайда, по привычке повернув голову набок, как сова.
— Знания? — фыркнул парень, — не было у Диармайда никаких знаний, он был обычным адептом. Эпилогом его полной насилия жизни стал подлог, превратившийся в невероятно романтическую и лживую легенду.
— Тогда что гонит тебя вперед перерождённый? — старик закашлялся и выплюнул на пол красную слюну.
— Ненависть, — глаза Диармайда загорелись, а в комнате снова начало холодать, бледное лицо мертвеца изуродовала злая ухмылка, полная неугасаемой ненависти.
— Вот как, похоже ты позволил мне увидеть твоё настоящее лицо, лицо одержимого безумца… — старик начал смеяться, заливисто, но смех перешёл в хрип и кашель. — Возможно это моя последняя стоящая работа… — с грустью сказал он, — и она оказалась в руках достойного человека — безумного, но сильного. Я рад что мы встретились парень.
— Нико, — сурово глянул на него кузнец, — этого слишком мало, чтобы заплатить за оказанную мне помощь, если что-то ещё будет нужно, пока я жив — проси. Ты спас жизнь Агнессе, вшивое копьё стоит куда меньше.
— Сказал ты и стребовал с меня гору драхм за работу! — недовольно нахмурился Нико.
— Ты совсем дурак, или притворяешься? — закричал Абель, от злости топнув ногой, — Копьё не только из костей делается, ты думаешь без изменённых металлов оно бы получилось таким? Где мне было их взять, высрать что ли? Я взял с тебя деньги только за материалы, неблагодарная скотина!
— Тихо-тихо старик, — примирительно поднял руки Нико, — я же шучу, ты блин что, меня не знаешь?
— Шутит он… — успокоившись проворчал кузнец.
— Диармайд, я чувствую твою кровожадность, я и так скоро умру, добивать меня не нужно, — без капли злости или тревоги ухмыльнулся старик, — я тебя не выдам. Клянусь дочерью. Держи, подарок от меня, — старик бросил Диармайду кольцо из белого металла, — пространственное кольцо, там хватит места, чтобы хранить твоё копьё. Оно старое, но на нём столько скрывающих конструктов, что его даже в Ватикане не заметят.
Диармайду пришлось приложить усилия, чтобы не засмеяться.
— Орнамент на кости, кстати, нанесла моя дочь, она невероятно талантливый резчик, — немного самодовольно сказал Абель.
Диармайд провёл рукой по бугристому узору из цветов и завихрений, приятный, округлый, детализированный. Диармайд надел кольцо и почувствовал, как оно впитало часть его магической энергии, соединившись с его телом. Он подбросил копьё в воздух, и оно растворилось в чёрной дымке, исчезнувшей в кольце.
— Я до самой смерти не расстанусь с твоим творением старик, — Диармайд едва заметно поклонился мастеру, принимая работу.
— Желаю тебе найти мир, перерождённый, — поклонился ему в ответ Абель, — а если не найдёшь — прославь мою работу.
Глава 26
Чем ближе Диармайд находился к экватору — тем незаметнее для него был приход весны. Он скучал по родной Ирландии, хоть и помнил её больше из чужих воспоминаний, чем из собственных. Поздняя ночь. Мокрая звезда затаилась между облаков, улыбаясь с небосвода, она светила мягким серебристым светом, открывая взгляду парк, убравшийся в пёстрые, весенние цвета. Ярко-красные листья кустов колыхались от лёгкого ветерка. Цветы примул, рассаженные вдоль пешеходных дорог, искрились всеми цветами радуги. Запечатанные бутоны магнолии отбрасывали длинные странные тени.
Рука Диармайда дёрнулась, чёрный туман превратился в копьё. Он отвёл правую руку в сторону, держась за древко посредине.