Сказать, что все будет хорошо? Нет, не будет.
Сказать, что все совершают ошибки? Но точно не такие.
Сказать, что все позади? Да, но это бремя останется с ней всегда.
Но Ада, видимо, и не ждала, что я стану утешать ее.
— Поэтому я хочу, чтобы Ари остался моим другом. Я с ним чувствую себя… спокойней, — она шмыгнула носом, но прекратила сотрясаться в рыданиях. — У него всегда найдется какая-нибудь заумная фразочка, на любой случай жизни. Или какой-то интересный факт, даже если он совсем не к месту. Как скажет что-то, и сразу становится легче… Всегда спокойный, рассудительный, с планом на все случаи жизни. Он очень сильный духом для такого слабого телом. Оттого и я чувствую себя сильнее.
Интересно, был ли у меня в жизни человек, который бы мог даровать мне то спокойствие, которое описывает Ада? Сейчас было так остро осознавать, что, окруженная семьей, близкими, друзьями, одиночество всегда оставалось моим единственным спутником. И все же в памяти вспыхнули отголоски ощущений… Теплое дыхание. Серые глаза с молчаливым беспокойством. Невысказанные слова, снежинками зависшие между нами… Тот момент, когда я не увидела лицемерия. Не увидела осуждения …
— Мы поговорим с Ари потом, обещаю. Сейчас он расстроен, боится за Игнация, боится наказания. Но, может, когда …
Ночь растревожил шум с первого этажа.
— Это еще что такое?! — испуганно встрепенулась Ада.
— Не знаю… — сказала я как можно спокойней, хотя и без того встревоженная душа чуяла неладное. Оставалась надежда, что это София или Каталина ломятся домой, но слишком призрачная…
Я насторожилась, сердце колотилось так, словно вот-вот выпрыгнет из груди, а стук затмевал все посторонние звуки.
— Иди к Ари, предупреди его и запритесь до тех пор, пока я не приду. Никому другому не открывай, — шепнула я перепуганной Аде, крепко схватив ее за плечи. — Все поняла?
Девушка усиленно закивала и быстро вылетела из комнаты. Рука моя метнулась к письменном столу, где, перерыв содержимое ящика, я нащупала Мизеркордию. Стискивая клинок дрожащими руками, я на цыпочках вышла в коридор.
Удар в дверь повторился, и с улицы донеслись голоса. Явно можно было разобрать только Максимилиана и Дарена. Третий, чуть визгливый, мужской голос мне не был знаком. Стараясь не шуметь, я, забывая делать вдох, босиком спускалась вниз по лестнице, пока не смогла разглядеть происходящее.
Наши телохранители стояли в дверях перед невысоким пухлым гвардейцем в серой кирасе и офицерским шлемом с плюмажем в руке. В другой он держал какой-то свиток.
Перепалка тем временем продолжалась:
— …да кто вы, мать вашу, такие?! — гневно спросил Хан. — Вы хоть знаете, к кому вломились?
— Еще раз повторяю — отойдите, и вы не пострадаете! У нас ордер на обыск дома! — гвардеец для убедительности потряс перед лицом Яна свернутой бумагой.
— Да хрена лысого я отойду. Если хочешь пройти, — раздался звон вылетающего из ножен лезвия. — Тебе нужно будет что-то повесомее этого куска бумаги.
Тут же ему вторил лязг десятка обнаженных мечей.
— Отойдите, именем Императора! — повторил мужчина. — Даю вам последний шанс сделать это по-хорошему! Раз… два…
Ян со всей дури захлопнул перед ним дверь, раздался мерзкий тошнотворный хруст. В тот же миг дверь выбили с ноги, и в комнату попытались ворваться солдаты.
— Взять их! — завизжал офицер, стараясь унять льющуюся кровь из сломанного носа, которая уже успела окропить его начищенный нагрудник.
Я не разглядела, кто нанес первый удар, но Дарен с невероятной для своего сложения ловкостью нырнул прямиком вперед, в заснеженную темноту, скрестив свой искривленный клинок сразу с двумя противниками. Ян начал было теснить пытающихся прорваться в дом гвардейцев, но тут же получил рукояткой шпаги по щеке. Он удержался на ногах, но секунды, которые потребовались ему чтобы прийти в себя от удара, хватило — один из гвардейцев таки прорвался в дом и теперь шел вперед по коридору.
Сначала я не поверила своим глазам, подумала, что это из-за слабого света ламп, но глядя, как медленно продвигается фигура в темных доспехах, сжимая в руках странного вида боевой ухват, сомнения отпали. Тело оцепенело, когда из-под глухого шлема с маской поблескивали кошачьими глазами два голубых огонька.
Первобытный ужас, такой сильный, что разум не мог с ним совладать, не давал двинуться с места. Кинжал в руках дрожал.
Бежать.
Нужно бежать, неважно куда.
Подальше от взгляда этих странных глаз, пока они не заметили меня. Иначе я точно не смогу совладать с собой.