Он оторвал от пакета листок бумаги и написал номер, который дала ему Дана. Он протянул его Зое.
- Если что - то пойдет не так - если я не зарегистрируюсь, когда обещаю, - или если я по какой-то причине скажу тебе позвонить по этому номеру, тогда ты должна быть свободна.
- Сколько времени это займет? - спросила она.
- Я не знаю. Несколько дней. Они все будут искать тебя, пока не узнают, что Даны или документов нет в городе. Тогда все поиски повернутся к Казахстану, и давление здесь прекратится. А до тех пор тебе придется прятаться. Посылай за едой. Если тебе абсолютно необходимо выйти, воспользуйся такси. Твоя машина бесполезна, пока все не уляжется.
Зоя посмотрела на телефонный номер в тусклом свете.
- Кто эти люди?
- Я не знаю. Что бы ты ни делала, не называй себя и не говори им, где ты находишься. Сам факт того, что у тебя есть номер, будет доказательством твоей действительной связи с РКО. В общем я позвоню тебе уже из Казахстана, и мы решим, что делать.
Громов взял такси и меньше чем через час Марат стоял на тротуаре на проспекте Просвещения в тени мокрого орехового дерева. Он наблюдал за траффиком, и был благодарен старому дереву за его раскидистые конечности, которые защищали его от света фар встречных машин. Почти в трех кварталах отсюда бистро 'Вкус востока' отбрасывало карнавальное сияние на блестящий тротуар, а в квартале ближе рюмочная '24 часа' отбрасывала свой собственный сапфировый блеск на пустую улицу. Марат переложил портфель и холщовую сумку в другую руку, посмотрел на часы и отошел подальше в тень. Что-то было не так. Он прищурился, чтобы лучше разглядеть защищенный решеткой дверной проем и окно квартиры Шофмана. Было почти половина двенадцатого, и света в окне Евгения не должно было быть. Потому что они ложились значительно раньше. Евгений и Равиль редко вставали после девяти и чаще ложились спать задолго до полуночи. Определенно, двадцать три тридцать - это было для них что-то необычное. Было что-то зловещее и в одиноком темном 'Форде', стоявшем у обочины в нескольких кварталах отсюда. Было трудно сказать из-за дождя, но он мог поклясться, что на переднем сиденье сидели два человека. Подождав, пока поток машин на одной из поперечных улиц не скроет линию видимости между ним и 'Фордом', Марат поспешил через улицу к угловому дому. Он подошел к резиденции Шофмана и, держась поближе к кирпичной стене здания, направился к входу в переулок в середине квартала. К его облегчению, переулок был пуст, если не считать беспорядочных куч разбитых мусорных баков, сложенных у блестящих стен, и гигантского мусорного бака, стоявшего в бухте в противоположном конце. Избегая грязной сточной воды, которая извивалась по небрежному руслу в центре переулка. Марат направился к серому дверному проему, затемненному потерей света от разбитой лампочки над притолокой. Он на мгновение задержался на пороге. прислушался, напрягся, затем шагнул в его черноту. Похожий на туннель коридор тянулся как слева, так и справа от него, его узкие границы были тяжелы от кислого запаха мусора, ежедневно доставляемого по всей длине до двери в переулок. Марат знал, что кухня Евгения выходит в этот коридор. Деревянный пол заскрипел под его ногами, когда он осторожно приблизился к клину света, который вырывался из-под двери жилища Шофмана. Затаив дыхание, он наклонился и приложил ухо к липкому дереву. Мгновение он ничего не слышал, затем глубокий вздох раздался так близко от двери, что Марат вздрогнул. Кто-то встал со стула и прошелся по кухне, то останавливаясь, то расхаживая, несколько раз останавливаясь на одном месте.
- Я думаю, что на этот раз этот маленький жиденок не проснется. - Голос неизвестного был плаксивым, высоким.
- Подними его голову, - сказал второй человек.
- Сделаем, - воинственно сказал первый.
Раздался тошнотворный звук ударов по плоти, а затем Марат узнал глубокий баритон Евгения.
- Арман! - сказал второй голос. - Чертов урод! Давай длинного.
- Татарин так просто говорить не будет. - издевался нытик. - Так просто!
- Сломай ему еще парочку пальцев.
- С этим я больше ничего не сделаю, - настаивал нытик. - Этот татарин мертв, как дерьмо. Я не собираюсь убивать и этого малыша тоже.
Марат попятился от двери, голова у него кружилась, воротник рубашки стал мокрым от пота. Он крепко держал портфель и холщовую сумку, когда, пошатываясь, пересек холл к задней двери и выскочил в переулок, поскользнувшись на скользких цементных ступеньках и опустившись на одно колено, прежде чем врезаться плечом в мусорные баки в попытке предотвратить падение. Он встал. в ушах у него зазвенело от грохота консервных банок, и он побежал в конец переулка и повернул в противоположную сторону от улицы.