Они пересекли Иртыш и продолжали двигаться на юг. Через непродолжительный промежуток времени показались пограничный пост Одесское и таможня. Обычно регулярное движение в Казахстан проходило быстро, но сегодня машины создавали внушительную очередь. Таксист остановился в очереди и заглушил мотор, затем вышел и поднял капот машины. Он встал у своего переднего крыла и помахал следующим нескольким машинам вокруг себя, так что линия машин образовала выпуклость там, где они сидели. Он снова сел и повернулся к Марату через заднее сиденье.
- Я каждый день прохожу через этот проклятый пост, - прохрипел он. - Иногда два, три раза. Эти ребята знают меня, и они знают мою машину. Все время ломается. Сегодня утром она сломалась, и нам придется протолкнуть эту чертову штуку прямо через таможню. Ты и я. Дай мне портфель.
Марат передал его через сиденье, и водитель начал вытаскивать тряпки из большой щели на переднем сиденье рядом с ним. Он засунул портфель в полость, оставленную тряпками, и засунул туда несколько тряпок, чтобы скрыть форму чемодана. Затем он вытащил из кармана рулон черной ленты электрика и небрежно заклеил разрез, который должен был быть рядом с его правым бедром. Он снова повернулся к Марату.
- Дай мне свои документы.
Когда Марат подчинился, он протянул ему в ответ еще один. Громов был поражен, увидев на поддельном документе свою фотографию, хотя и на несколько лет моложе. Он посмотрел на свое новое имя Леонид Ривкин и попытался запомнить незнакомые данные.
- У тебя есть что-нибудь в этой хлипкой сумке, что ты не хочешь, чтобы они копались? - спросил водитель.
Марат вспотел. Он сунул руку в сумку, вытащил банковскую барсетку на молнии и протянул ее водителю. Глаза таксиста расширились.
- О, черт. Деньги?
Марат кивнул.
- Много денег.
Старый таксист хитро ухмыльнулся, проверяя вес мешка.
- Теперь ищейки не смогут найти это.
Он рассмеялся, и в его груди раздался неуклюжий хрип. Он повернулся на своем сиденье спиной к рулю и оторвал кусок выцветшей от пота синей ленты от прорехи в пластиковом чехле сиденья. Банковская сумка заменила несколько кусков поролона. Он использовал еще черной широкой изоленты электрика, закрепив свой тайник.
- Я называю их шакалами, этих казахских погранцов. Они вряд ли выйдут из тени из-за дерьма. Совсем как животные. И они постоянно носят солнцезащитные очки. Каждый чертов казах, которого ты когда-либо встретишь, думает, что в солнцезащитных очках есть что-то волшебное. Они носят их внутри и снаружи, днем и ночью. Для них это не имеет значения. Я сам думаю, что это выглядит неряшливо. Что-нибудь еще? Оружие?
- Нет.
- Наркотики?
- Нет. Есть только еще тенге на карманные расходы. - Громов вытащил скромно выглядевший конверт.
- Пустяки. - Таксист порылся рукой под приборной панелью, нажал какую-то пружину, затем взял конверт с деньгами, который тут же исчезли в чреве из черного пластика. - Но зная алчность этих ребят, лучше им не оставлять ничего.
Поссле этого водитель развернулся, вышел и захлопнул капот. Через несколько мгновений он снова влился в поток машин. Теперь обе полосы были заполнены, и заглохшую машину нельзя было объехать. Он будет поддерживать движение до тех пор, пока его не починят или не протащит машина позади него. Таксист повернул голову набок и заговорил через плечо.
- Меня зовут Брумель, Роман Петрович, чтобы ты знал. Я из ссыльных немцев, однофамилец известного спортсмена. Мы снова остановимся через несколько минут, уже чуть больше чем на полпути к границе. Мы выйдем из строя достаточно долго, чтобы заставить тех людей позади нас сигналить, чтобы погранцы услышали это. Когда я подойду достаточно близко к контрольно-пропускному пункту, чтобы они меня увидели, они поймут, в чем дело.
Верный своему предсказанию, таксист заглушил мотор через несколько минут, вышел и снова поднял капот. Марат открыл дверь рядом с перилами моста, чтобы глотнуть воздуха, и услышал, как Брумель что-то бормочет и стучит под капотом. Через некоторое время он подошел и облокотился на перила вместе с Маратом. Его, казалось бы, безразличное отношение к своей машине привело в ярость автомобилистов позади них, и началось предсказанное им гудение. Он позволил этому продолжаться до тех пор, пока разъяренный казах, сидевший в четырех машинах сзади, не вышел, захлопнул дверцу и не направился к ним. Брумель быстро захлопнул капот, чудесным образом завел машину и влился в поток машин. Отхаркнув и сплюнув в окно, он снова заговорил через плечо.